– Очень мило. Лучше бы она рассказала, как сама тут оказалась.

Эфарель спрятал руки за спину и мечтательно посмотрел вдаль, отводя взгляд. Ага.

– Ну, с… спасибо. Еще сюрпризы будут? Мне надо знать к чему готовится, а то вдруг я зря лопату в багаже оставила?

– Душечка, ну она сама меня попросила, не мог же я ей отказать. Тем более, что она все равно не сможет быть на приеме в Садах, только на открытых мероприятиях.

– И сколько всего мероприятий? – настороженно спросила я.

– Немного. В этом году Фалмари праздник устраивают, а они не любители долгих гуляний, поэтому всего неделю. Сегодня Ночь открытий, потом Фруктовые мистерии каждый день, прогулки и пикники в садах, всякая ерунда, послезавтра Цитрусовый бал. Я взял на себя смелость заказать тебе подходящий наряд, нужно будет только на примерку…

Эфарель уже давно добыл руки из-за спины и этими руками меня за мои хватал, сжимал пальцы и умильно в глаза заглядывал. Улыбался и лазурью своей, точно такой же, как вода под нами, пронизанной солнцем, на меня сиял. Вздыхал восторженно. Потом повел меня обратно в люди и по пути несколько раз с правой стороны на левую перестраивался. То дергал меня за прядку, то воротник на рубашке поправлял, то приобнимал за талию. В общем, опять валял дурака.

– …Потом еще морская прогулка, Долина радуг, заповедник редких животных. У Фалмари есть лошади! Их больше нигде не осталось, а здесь есть. И на них можно будет верхом прокатиться.

Меня снова начинало мутить, а голова была похожа на чан с тестом для пирожков, которого становится все больше, и больше, и больше…

– Можно здесь где-нибудь прилечь? Чтоб никого и тихо? – попросила я.

Альвине тут же прекратил дурачится, чуть склонился и невесомо коснулся губами моего покрывшегося испариной виска.

– Конечно, Митика, мы туда и идем. Сейчас в павильон и вниз по лестнице. Там прохладно. До острова Фалм еще два часа, можешь отдохнуть. Побыть с тобой или позвать Лукрецию? Нет? Мика, ты…

Его последние слова утонули в звоне, а светлые доски пола, на которые я сосредоточенно смотрела, потемнели и пропали.

Кажется, дело не только в аэростатах, просто столько всего… Источники, откат, Мар… Не больно, не… Дорога еще. Стефен, ба, букет дурацкий. Хочу чтобы было темно, чтобы бархатная урчащая тьма обнимала со спины и обжигала ладонями, хочу, чтобы не страшно, чтобы не больно там, где были крылья… Не больно, не… Кому я вру.

Я лежала на мягком. Было уютно и тихо, как и обещал Эфарель. Только подушка под щекой была мокрая. Голова эльфа покоилась на краю постели, а сам он сидел на полу. Сквозь занавески из полукруглого окна в комнату сквозило солнцем. Плясали в луче редкие пылинки, свет росчерком лежал на лице Альвине, вызолотив кончики чуть подрагивающих ресниц. Такая невероятная красота, воплощенная в живом существе. Его губы были в миллиметре от моих пальцев. Шевельнусь и дотронусь.

– Извини, – сказал Эфарель не открывая глаз и его дыхание пощекотало мою ладонь, – что остался, но ты потеряла сознание. Расскажешь?

– О чем?

– О чем плакала во сне. Тяжело видеть твои слезы и не иметь возможности помочь.

– Ты можешь, – решилась я, привстав, села, подтянула коленки к груди и руки спрятала. На левой, той, которой коснулось его дыхание, проступил ободок браслета. – Ты ведь уже однажды заставил меня забыть. Сделай так снова.