– Что вам на этот раз показалось таким странным? – спросила я, сделав несколько глотков. Так и есть: мой любимый сбор для спокойствия и сосредоточенности, только мяты здесь все-таки явный перебор.

– Да он еще вчера вечером живой был, дери его за ногу! Ночью к спасалке приходил, расспрашивал, где ближайший винный магазин 24 часа. Я тут иногда остаюсь: ехать далеко, да и коммуналка, на фига мне в этом муравейнике торчать? Короче, живой был как мы с вами.

– То есть, тогда он еще не был утопленником? – на всякий случай уточнила я.

– Ни разу! Хотя, если бы приставать к кому начал, сама бы притопила и под сосной закопала. Терпеть не могу кобелирующих личностей. Пришел отдыхать, так веди себя как человек, а не как…

– Не будем отвлекаться. Итак, вчера он был жив, а сегодня его прибило прямо сюда?

– Угу. Их там была целая шарага – костер, шашлыки, девочки. Часу в третьем кто-то визжал, потом кому-то морду били.

– Не этому?

– Тут не только дракой дело пахнет.

– То есть как? Вы хотите сказать?..

– Ну да, как того, первого. Чистенько так обглодали. Если в озере и правда завелась какая-то дрянь, надо пляж срочно закрывать, чтобы не было жертв среди населения. Только народу хоть все вокруг плакатами оклей, как об стенку горох: все равно в воду полезут.

. . .

В этот раз на воде колыхался скелет в адидасовских спортивных штанах и светлой футболке, поверх которой был почему-то натянут детский спасательный круг с разноцветными рыбками.

– Если бы не круг, фиг бы его когда нашли, – принялась с увлечением рассказывать Милена, будто учительница младших классов, объясняющая детям основы природоведения. – Утопленники почему всплывают? Внутри накапливаются газы. А откуда им взяться в скелете? Короче, приступаем?

– Все не так просто. У меня ничего с собой нет, даже самого необходимого. Домой посылать времени уже не хватит. Есть, правда, один способ, экстренный, только он в классическом виде для меня неприемлем.

– Так ведь у нас форс-мажор. Нужна кровь или еще чего – без проблем.

– Требуется живое существо, которое бы мучилось, а затем умерло, хоть на минуту.

– Животных я тоже мучить не стану и другим не дам. Значит, мимо.

– Люди, полцарства за сигарету! – раздался насквозь пропитый голос. – Брат по разуму страдает и мучится на ваших глазах.

Мы с Миленой переглянулись и без помощи слов поняли друг друга.

– Или сюда, – бросила спасательница. – Поучаствуешь в психологическом эксперименте, а потом я лично куплю тебе сигарет. Идет?

– С превеликим удовольствием, – откликнулся тот, изобразив что-то вроде реверанса. – А что от меня потребуется?

– То, что ты сейчас делаешь: страдать и чем сильнее, тем лучше.

– А звуки издавать можно? – Деловито поинтересовался «участник эксперимента». – Для пущей убедительности. Помнится, когда я заведовал кафедрой… Понял, барышня, не надо так грозно на меня взирать, уже приступаю.

Встав в позу трагического актера позапрошлого столетия, бомж закатил глаза и принялся старательно завывать:

– О, сигарета, как я стражду без тебя! Мои опухли уши и разум мой едва соображает…

Вооружившись бутылочным осколком, я принялась старательно резать бумажный силуэт, отдаленно напоминающий бывшего завкафедрой. Если следовать правилам, место действия, то есть в данном случае табуретку, следовало сперва пропитать особым зельем, произнести соответствующие заклинания и это далеко не все. Но времени не оставалось даже на то, чтобы начертить тринадцать пентаграмм, вписанные друг в друга. Что делать, иногда приходится действовать и не по правилам.