Толпа потихоньку разбрелась, даже загорающие отодвинулись на почтительное расстояние. Я медленно поднялась и направилась к дощатой пристани. Спасатель, повернувшись ко всем спиной, демонстрировал полное безразличие к происходящему. Детки о чем-то совещались, поглядывая в сторону утопленника. Никто из присутствующих не обратил на меня никакого внимания.

– Здравствуйте, некроманта вызывали?

Здоровенный парень обернулся и тут я буквально остолбенела. Так сильно мне не приходилось удивляться с тех пор, когда я узнала, что один дракон является убежденным вегетарианцем… Передо мной была женщина: громадного роста, с мускулами, которым позавидовал бы даже Шварценеггер и короткими золотистыми волосами, кое-как прикрытыми темной банданой. Женщина в упор смотрела на меня как капитан пиратского корабля на рыболова, вздумавшего встать у него поперек курса на своей жалкой скорлупке. Для полного сходства не хватало разве что двух пистолетов и кошмарного вида ножа в зубах. Еще, пожалуй, растрепанного попугая на плече… Но вместо всего этого на одежде великанши красовался бейджик вполне мирного содержания: «Милена, спасатель».

Бросив на меня пренебрежительный взгляд, она лениво протянула:

– Дамочка, вам что, делать совсем нечего?

– Мой сын только что поспорил с вами на бутылку коньяка. «Медный всадник», если не ошибаюсь?

– Ага, мой любимый, – снизошла до ответа великанша. – Только он неслабых денег стоит, у вас столько нет.

– Пусть это вас не волнует. Если все готовы, начинаю. Предупреждаю, зрелище может быть… не из приятных.

– Я уже давно взрослая! – вспыхнула Надя. – Сколько можно со мной как с ребенком!

– Ерунда, – снисходительно бросила Милена. – И не такого навидалась.

Не теряя времени, я достала из сумки небольшую сковородку, которую использую в качестве жаровни, насыпала туда иголок лесного дурмана, белладонны, измельченных прутиков из метлы кладбищенского сторожа и, немного подумав, капельку лунной воды. Огонь на пристани развести не получится, придется другими методами…

Над жаровней поднялось облачно дыма. Несмотря на безветренную погоду, оно направилось в сторону утопленника, повисело над ним и медленно растаяло. Тот выскользнул из-под занавески и, как подгоняемое течением бревно, подплыл к самой пристани.

Выглядел утопленник, прямо скажем, не очень. Над ним как будто поработал не один десяток вконец оголодавших раков. От лица и рук, высовывавшихся из рукавов ветровки ядовито-зеленого цвета, ничего не осталось. Остальное напоминало раздувшийся бурдюк с чем-то безнадежно прокисшим. Пару раз ткнувшись о пристань, утопленник протянул руку и кости пальцев цепко ухватились за доску.

Еле слышно пискнув: «ой, мне плохо», Надежда убежала на другой конец пристани, а затем и за угол домика. Вадим остался на месте, но я чувствовала, что он удерживается из последних сил.

– Да, хорошо поплавал гражданин, – процедила сквозь зубы спасательница. – И как он, по-вашему, заговорит? У него даже голосовых связок не осталось.

Ничего не ответив, я продолжила работать. Не скажу, что все это является приятным занятием, хоть прикасаться к утопленнику в этот раз пришлось лишь мысленно.

Сначала неизвестный повернул голову, чем вызвал полный ужаса и восхищения вздох Вадима и несколько энергичных возгласов спасательницы. Но это было только началом. Упершись руками в дно, утопленник встал прямо в воде, а затем уставился на нас пустыми глазницами.

– Чтобы такой смог заговорить, нужно брызнуть ему на лицо кровью. Без этого не обойтись, – прокомментировала я. – Причем требуется свежая и желательно не кровь животного… Вадим, я не просила тебя вмешиваться, просто стой и смотри, в следующий раз все будешь делать сам.