– Мы за городом были, там, не доезжая дамбы, – заговорил он уже гораздо осмысленнее. – Чел один денег, не глядя, отстегивает за мутантов. Мы ему котят весной притащили, спинками срослись.

– Сиамских близнецов?

– Не, они беспородные были. Пятихатник выложил сразу; котята на следующий день ласты склеили, а он никаких претензий, мировой мужик! А тут в Инете инфа прошла: за дачным поселком видели не то рака, не то каракатицу какую-то. Мужику этому звякнули, говорит: без базара, тащите, в бассейне пристрою.

– Понятно, а с вашим другом что случилось?

Не дожидаясь ответа, я стащила линялую тряпку, которую тот пристроил наподобие пончо. Зрелище, надо сказать, не для слабонервных. На плече и части спины несчастного парня не было ни одежды, ни кожи. Ее не содрали и удалили магически: такое впечатление, будто она просто растворилась.

Ловцы аномальной живности послушно уселись на скамейке, а пострадавший потащился за мной в бывшую летнюю кухню. Трое бойцовых котов нет-нет, да и выглядывали то с дерева, то из-за куста, будто давая понять незваным гостям: «вы тут не очень-то…» Хотя, по-моему, предупреждение было излишним; те озирались по сторонам с таким видом, будто попали в вольер с гремучими змеями.

Настойка из хвостиков ящерицы: чувствовала, что нужно приготовить побольше, добавить кашицу из четырехлистого клевера. Туда же барсучьего жира и заячьим хвостом намазать толстым слоем. Следов оборотня, к счастью, не чувствуется, вампиром тоже не пахнет… Теперь хорошо бы ему чаю с лимонником, но чего нет, того нет; обойдемся отваром дикой полыни. Теперь как следует все забинтовать свежей паутиной. Готово.

– До следующего полнолуния не мыть, не чесать, не драться. Нет, деньги спрячь, я добытое таким способом не возьму.

– А вы меня в жабу не превратите, типа, раз на халяву вылечили? Я в болото не хочу, там пиявки.

– Разберемся, – буркнула я, выводя ошарашенного парня к остальным. – Кто его так уделал?

– Короче, рванули мы в Ханыгино, – снова заговорил бледный. – Там речка, Грязнуха. Дамбу когда построили, она и вовсе загнила, еще стоки от химкомбината всю дорогу. Вот мы и подумали: здесь мутанты и тусуются, больше негде.

– И что, нашли? – поинтересовалась я, одновременно ставя на двор глухую защиту. Еще не хватало, чтобы детки столкнулись с этими «цветочками на асфальте».

– Ага! – радостно воскликнул второй. – На отмели копошились; не то ежики, не то медузы. Прикольные, блин.

– Дрюня, только достал сачок, а оно вдруг из камышей как выскочит, пасть раззявило и языком его по спине как малышня чупа-чупсину. Большой, зараза, с ментовский «бобик».

– Сам ты чупа-чупсина! – огрызнулся пострадавший. – Нет, чтобы предупредить, он же меня чуть не схавал.

– Да мы тебе орали и руками махали, это ты ноль внимания, стоишь как отмороженный.

– Я в него арматуриной кинул, там этих железок до хренища валяется, – перебил его главный. – Прикиньте, как в кисель вошло, а ему хоть бы что. Ну, думаю все: будет, как в том ужастике. Только вспомнил про ужастик, вижу, на воде пятна от бензина, хватаю зажигалку…

– Чуть меня не подпалил, баран!

– Сам ты баран! Прыгать надо было шустрее. Короче, огонь почти до камышей дошел, эта хрень язык спрятала и ломанулась обратно. Вот такенную дорожку профигачила, прямо самосвал. Огонь до камышей дошел и все, стопинг, как вырубили.

– Во сколько примерно это произошло? Днем или ночью?

– Ну… после десяти вечера, стопудняк. Нам раньше мимо автомойки не пройти, хозяин нервный. Идем, никого не трогаем, а он: ворье проклятое!