- Не, дядь, я отсюда ни ногой, - раздалось откуда-то справа.

«Эх, нигде не найти покоя», - вздохнула Яра и поднялась со скамейки.

- Серьёзно, какое кладбище, я же на медицинском учусь! – Отпирался от сомнительных перспектив знакомый голос. – Мне практика нужна.

Оглянувшись, женщина заметила нервно вышагивавшего туда-сюда медбрата. Того самого, который некроманта на МРТ водил.

- Я понимаю, что тебе срочно нужен сторож на супер элитное кладбище, но место в травматологии на дороге не валяется! – Саша распалялся всё больше, даже лицо покраснело. – Да какой семейный бизнес? Я в гробовщики не записывался, я наоборот, людей спасать собираюсь! Всё, пока.

И сбросил звонок.

«Да, я тоже когда-то людей спасать собиралась… от преступности, - грустно вздохнула Яромира, - доспасалась. Как ты там, Дима, без меня?»

Болезненный спазм сжал её горло. Казалось бы, призраки ничего не чувствуют, ан нет, моральные терзания никуда не делись. Она и хотела и боялась идти за мужем, когда поняла, что умерла. Он стоял в коридоре: такой грустный, такой потерянный после того, как реаниматолог сообщил ему, что полученные травмы с жизнью несовместимы. А потом, словно по щелчку, вдруг схватился за телефон, принялся искать самое лучшее кладбище в городе... Словно пытался забыться в сиюминутных заботах, дабы оттеснить главное. В общем, не пошла она. Чтобы не рвать сердце пустыми сожалениями, не видеть слёзы в глазах любимого, ведь терпеть муки близких стократ тяжелее, чем свои.

«Всё, хватит киснуть, - дала себе мысленную затрещину Яромира. – Пойду лучше недомагу нервы мотать!»

Но вместо задуманного, ей вновь пришлось работать переводчиком, ведь вместе с ней в палату вошёл Саша.

- Ну как? – спросил медбрат хмурого Велирианта. – С документами разобрались?

- Нет документов, - спустя пару минут объяснений и диктовки правильного ответа, изрёк болезный.

- А пойти у тебя хоть есть куда? – парень явно сочувствовал непростой ситуации своего таинственного пациента.

- Нет. Мне бы работу какую-нибудь найти с проживанием, - разумеется, последнее слово Валерик безбожно исковеркал, но его поняли.

- М-да, ситуёвина, - почесал в затылке Саша. – Слушай, а ты как к покойникам относишься?

- Нормально. Не боюсь, - то, что на самом деле ответил на своём языке Велириант, отличалось куда большей экспрессивностью и мёртвотрепещущими подробностями.

- Знаешь, у меня тут дядя как раз сторожа к себе на кладбище ищет, - Саша, уже привыкший к непонятным монологам пациента, объяснял их тем, что мужчина для удобства сначала проговаривает ответ на родном языке, а уж потом переводит на русский. И был не далёк от истины, разве что о нюансах процедуры не имел понятия.

- Согласен! – подозрительно обрадовался недобиток.

- Тише! – прикрикнула на него переводчица с иномирного на русский. – Сделай лицо попроще! Не показывай так явно свою радость. У нас на кладбищах принято скорбеть, а не веселиться.

- Ну, я тогда звоню дяде Васе?

- Конечно!

Дядя Вася, обиженный донельзя, трубку брать не захотел. По крайней мере, с первого раза. Но и племянник его был не из стеснительных. Сначала похоронных дел мастер всласть повозмущался насчёт того, что абы кого на работу не берёт, тем более без документов, но, похоже, у него действительно было безвыходное положение, ибо после всего лишь пятнадцати минут уговоров он таки согласился взглянуть на претендента.

- О, крутяк! – обрадовался Саша и побежал организовывать пациенту душ и двойное второе, чтобы хоть немного привести того в божеский вид.

Насчёт одежды сердобольный парень тоже побеспокоился и привёз к выписке свои поношенные джинсы, кеды и старую футболку с портретом Нюшы. В певице он разочаровался, когда она вышла замуж и стала приличней одеваться, а собственно вокал ему вообще никогда не нравился. Так что теперь он хранил футболочную верность исключительно любимой «Арии» и Кипелову.