Ему хотелось одного – видеть Бетани. Чтобы знать, что она действительно существует. Ничего другого ему не было нужно; посмотрев на нее, Сэмюэл уходил задолго до того, как Бетани переодевалась, так что ни в чем постыдном его нельзя было упрекнуть. Увидеть Бетани, разделить с ней минуты уединения: этого довольно, чтобы успокоиться и как-то пережить еще одну неделю. То, что она ходила в школу Святого сердца, а не в обычную, проводила так много времени у себя в комнате и подолгу путешествовала, казалось Сэмюэлу нечестным, несправедливым. Девчонки, в которых влюблялись другие мальчишки, всегда были рядом, сидели с ними в одном классе, вместе ходили в столовую. А поскольку Бетани была столь недоступна, Сэмюэл считал себя вправе время от времени следить за ней. Иначе он просто не мог.

Как-то раз, когда он был у них в гостях, Бетани пришла в ту комнату, где Бишоп перед телевизором играл в “нинтендо”, и плюхнулась в огромное кресло-мешок, на котором сидел Сэмюэл. Ее плечо чуть касалось его плеча, и Сэмюэлу казалось, будто эти несколько квадратных сантиметров – самое важное, что только может быть в мире.

– Мне скучно, – заявила Бетани.

На ней был желтый сарафан. Сэмюэл чувствовал запах ее шампуня: он пах медом, лимоном и ванилью. Мальчик старался не двигаться, испугавшись, что, если он пошевелится, Бетани встанет и уйдет.

– Сыграешь разок? – Бишоп протянул ей джойстик.

– Не хочу.

– Тогда давай в прятки?

– Нет.

– В колдунчики? В али-бабу?

– Как, интересно, мы можем сыграть в али-бабу?

– Я просто предлагаю. Придумываю варианты. Набрасываю идеи.

– Не хочу я играть в али-бабу.

– В классики? В блошки?

– Не говори глупости.

Сэмюэл почувствовал, как потеет его плечо там, где касается плеча Бетани. Он так напрягся, что ныло все тело.

– Или давай в эти ваши дурацкие девчачьи игры, – не унимался Бишоп. – Ну, когда разворачивают бумажки, чтобы узнать, за кого ты выйдешь замуж и сколько детей родишь.

– Не хочу я в это играть.

– Разве тебе не интересно, сколько у тебя будет детей? Одиннадцать. Я так думаю.

– Заткнись.

– Тогда давай играть в признания.

– Не хочу.

– А что это за игра? – удивился Сэмюэл.

– Признание или желание, только чур не врать, – пояснил Бишоп.

– Я хочу куда-нибудь съездить, – заявила Бетани. – Без всякой цели. Я хочу поехать куда-нибудь, просто чтобы оказаться там, а не здесь.

– В парк? – предложил Бишоп. – На пляж? В Египет?

– Съездить куда-то просто так, чтобы сменить обстановку.

– А, – догадался Бишоп, – ты хочешь съездить в торговый центр.

– Да, – согласилась Бетани. – Точно. Я хочу в торговый центр.

– Я туда еду! – сообщил Сэмюэл.

– Нас туда родители не берут, – ответила Бетани. – Говорят, что это дешево и вульгарно.

– “Я бы такое под страхом смерти не надел”, – Бишоп выпятил грудь, старательно изображая отца.

– Я завтра поеду в торговый центр, – пояснил Сэмюэл. – С мамой. Нам надо купить новую посудомойку. Я тебе что-нибудь привезу. Что тебе купить?

Бетани задумалась. Подняла глаза к потолку, постучала пальцем по щеке и спустя несколько минут сказала:

– Что хочешь. Пусть это будет сюрприз.

Всю эту ночь и весь следующий день Сэмюэл ломал голову, что же купить Бетани. Какой подарок скажет все, в чем он хотел бы ей признаться? Подарок должен передать его чувства к ней: одна-единственная малюсенькая коробочка должна прозрачно намекнуть Бетани на то, что он ее любит, обожает и предан ей всей душой.

Он решил, каким должен быть подарок, но где его искать? На одной из миллиона миллиардов полок в торговом центре наверняка дожидался его идеальный подарок, но что это могло быть?