Перенаселенная Европа в XVI веке отдает излишки своих людских ресурсов Новому Свету – обеим Америкам, что сделает языки главных колониальных империй Европы – испанский и английский – самыми многолюдными в мире. Новый Свет – дитя перенаселенной Европы. Некоторые исследователи называют Сибирь российской Америкой. Но сходство здесь только формальное. В XVII–XVIII веках эмиграция русского населения в Сибирь была смехотворной: самое большее по две тысячи человек в год. К концу XVIII века в Сибири вместе с коренными народами жили около 600 тысяч человек. Незаселенность этих обширных территорий представляла постоянную головную боль для правительства. В 1756 году сибирский губернатор Чичерин, объясняя Петербургу очередную неудачу по привлечению переселенцев, жалуется на их «ленивство», которое «все превозмогло, и никакого успеха в том нет». Массовая колонизация Сибири начнется только в 90-е годы XIX – начале XX века, когда в Центральной России, наконец, будет ощущаться относительный избыток населения. Его ежегодный прирост составлял тогда 1,5 млн человек. После столыпинской аграрной реформы с 1907 по 1914 год, то есть за каких-то семь лет, в Сибирь переселилось свыше 2,5 млн крестьян. Таким образом, сравнение Сибири для России с Америкой для Старого Света начинает работать только в самом начале XX века. В 1900 году военный министр Куропаткин имел все основания заявить: «Необходимо помнить, что в 2000 году население России достигнет почти 400 миллионов. Надо уже теперь начать подготовлять свободные земли в Сибири, по крайней мере, для четвертой части этой цифры». Революция 1917 года навсегда похоронила эти расчеты.

В 1831 году князь Вяземский, комментируя патриотические стихи Пушкина по польскому вопросу, заметил: «Мне так уж надоели эти географические фанфаронады наши: от Перми до Тавриды и прочее. Что же тут хорошего, чем радоваться и чем хвастаться, что мы лежим врастяжку, что у нас от мысли до мысли пять тысяч верст, что физическая Россия – Федора, а нравственная – дура». Так один из самых ядовитых умов России, наверное, впервые попытался критически оценить простор страны, который, как я уже писал, был не только ее благом, но и проклятием.

Низкая плотность населения в сочетании с огромными пространствами законсервировала экстенсивный тип экономики, в которой решающую роль играют не производительность труда и технические инновации, как в Западной Европе, а неограниченность ресурсов – земли, леса, дичи, рыбы, мехов и, наконец, нефти и газа. Собственно, эксплуатация не связанных с земледелием ресурсов исторически и называется в России «промышленностью». «Промышленные люди» освоят Сибирь в XVII веке и Аляску в XVIII–XIX веках, то есть будут прежде всего хищнически истреблять местного пушного зверя. Добычу пушнины тогда и понимали, как правило, под «промышленностью». Первое серебро Сибирь даст почти через 150 лет после своего покорения, в 1704 году, золото – в 1752 году. Националисты напрасно ругают Александра II за то, что он продал американцам Аляску. Александр II был истинно российским царем. Истребив каланов – их мех серебрился еще на Евгении Онегине, – русские просто не знали, зачем им эта земля и что еще с ней можно делать. И даже давали американским сенаторам и газетчикам взятки, чтобы поскорее избавиться от лишней обузы.

Характерно, что, когда русский человек попадает в средневековую Западную Европу, его поражает «хитрость» тамошней жизни. Вот что пишет анонимный автор из Суздаля, который первым из соотечественников оставил записки о своем путешествии на Запад около середины XV века: «И среди града того (Люнебурга в Германии. –