Так чувствуешь себя, когда начинаешь заболевать: голова тяжелая и ни о чем не хочется думать. Но это другая болезнь. Любовная горячка. Она облачком заволокла мозг, выбив все прочие мысли, кроме тех, что о нем. Я забыла о своей квартирке-мышеловке, тетушке со скрипучим голосом и работе. Работе! Должно быть, я давным-давно опоздала.

Поворачиваю к себе массивный циферблат его наручных часов, которые так и остались на руке, что по-хозяйски покоится на моем бедре, и почти взвизгиваю, увидев, что уже перевалило за десять.

Пытаюсь тихонечко выскользнуть из-под горячей и тяжелой руки, но Артём только крепче прижимает меня к себе. Так крепко, что я чувствую бедром его утреннее возбуждение. Впервые я просыпаюсь рядом с мужчиной. Мой единственный бывший всегда смывался до десяти вечера.

─ Ты куда? ─ сонно спрашивает Артём, уткнувшись носом мне в затылок и затянувшись так глубоко, словно я тортик или дорожка кокаина.

─ Мне на работу нужно, ─ шепчу я чуть не плача: так не хочу уходить.

Реагирует он бурно и резко. Хватает меня, рывком перекатывает на спину и оседлывает, нависнув прекрасной мускулистой громадиной. Я смотрю в его янтарные глаза, в которые божественная рука закатала кусочки золота, и принимаюсь водить пальчиками по внушительным грудным мышцам. Мысленно прохожусь по волшебной дорожке, которая начинается от мужественного подбородка с красивой ямочкой, пробегает между грудными мышцами, рассекает столбики кубиков пресса и медленно перетекает в лобок, покрытый кудрявой черной порослью.

Подминает меня под себя и закидывает мои руки к изголовью. Оно напоминает обычную металлическую решетку, вмонтированную в стену.

─ Зачем тебе туда? ─ спрашивает Артём и прикусывает мой сосок, который бесстыдно оголился, когда с груди соскользнула простыня.

─ Так надо, ─ бормочу я в замешательстве. Так странно, когда взрослый мужчина задает элементарные вопросы.

─ А ты хочешь? ─ продолжает умело меня совращать, развлекаясь с моими сосками, которые все еще красные и чувствительные после того, что происходило почти всю ночь.

─ Нет.

─ Тогда оставайся здесь. Я отъеду на пару часиков, а потом вернусь и мы оттянемся на полную катушку.

─ Тём, я очень хочу, но не могу, ─ вновь веду себя как заскриптованный бот. ─ Я Люду подведу.

─ Лера, ─ фиксирует мои скулы пальцами и вновь заставляет подпасть под гипноз шаманских глаз, ─ теперь имеет значение только мое слово. И твои желания. Мое слово! Поняла? Ты клялась ночью, что будешь послушной девочкой. Забыла?

Ночью я могла хоть на крови в этом поклясться, ведь тело мое умирало и возрождалось. То были безумные качели: я хныкала, изводимая медленным горячим томлением, а уже через пару секунд счастливо улыбалась, сгорая в очередном оргазмичном костре.

─ Нет, ─ шепчу я.

Эмоции, которые я испытываю рядом с Артёмом, такие яркие и такие контрастные. Когда он высекает искры из моего тела, я чувствую себя свободной и храброй, но стоит ему убрать от меня руки, как я холодею и робею от его токсичного взгляда и темных ноток голоса.

─ Ты любишь свою работу? ─ продолжает Артём допрос.

─ Я ее ненавижу, ─ впервые в жизни я не боюсь быть категоричной и использовать сильные слова. Впервые в жизни меня не пугают звуки собственного голоса, который мне всегда запрещали повышать.

Жизнь. Такая короткая. Такая единственная. И такая утекающая сквозь пальцы. Что вспомнит моя мама, когда доживет оставшиеся двадцать-тридцать лет? Как проверяла бесконечные тетрадки или полола грядки на даче летом? А папа? То, как он рыбачил или чеканил скучные лекции? А я? Буду вспоминать, как снова и снова проводила однотипные банковские операции? Я так не хочу. Не хочу и не буду! Философия Артём впиталась в меня сквозь кожу. Проникла с воздухом, который он вдохнул в мои легкие с поцелуем.