Давид Всеволодович, уложив Тигрёнка на кровать, сразу вышел. Я стянула с сына обувь, шортики и носочки, укрыла одеялом. Погладила по волосам и, поцеловав в макушку, пожелала приятных снов. 

          Выйдя из комнаты, прикрыла за собой плотно дверь и увидела, что Давид Всеволодович стоит у меня на кухне. Она вдруг стала ещё меньше, или это он слишком большой для неё... Он с интересом её осматривал. Я зачем-то, скорее из вежливости, предложила ему чаю. Очень надеялась, что он откажется, потому что, во-первых, сама хотела поскорее лечь спать, а во-вторых, я чувствовала себя неуютно рядом с ним. Но он согласился.

          Я включила радио, чтоб хоть какие-то звуки разбавляли тишину, о чем с ним говорить вне работы, я не представляла. Пока закипал чайник, нарезала бутерброды, просто чтоб хоть чем-то себя занять.

          Я здорово проголодалась, поняла это только откусив от первого бутерброда кусочек. Я тихонько жевала, не смея поднять глаза на начальника, погруженная в свои мысли. Мы не обсудили с Тигренком, как проведём выходные. Обычно мы это делали за ужином, но сегодня всё наперекосяк. 

          Взгляд шефа на себе я почувствовал не сразу, а когда подняла глаза, чуть не поперхнулась.

          Его и так чёрные глаза, казались еще темнее. Они словно затягивали, гипнотизировали, не позволяли сдвинутся с места. А потом, я услышала песню, что доносилась из динамика. Стало жарко. Он ведь не думает о том, о чём поётся в песне? А когда его лицо стало медленно приближаться, я поймала себя на мысли, что тоже тянулась к нему. Отвесила себе мысленно подзатыльник, вскочила с табуретки и выключила идиотскую песню. Вообще песню я эту знала, и она мне даже нравилась, но сейчас... Щёки горели, живот скручивало томление. А в мыслях полный раздрай.

          Я так и не обернулась к мужчине, когда он сказал, что уходит. Я слышала, как хлопнула за ним дверь, и только сейчас выдохнула. Похлопала себя по щекам:

          - Приди в себя, Лина. Это не твой мужчина. Нечего и думать. Ты сделала всё правильно. И вообще, иди спать, - произнесла вслух, чтоб быть более убедительной.

          Я пошла не к себе, а в комнату к сыну. Прижав любимое тельце к себе, вдохнула такой родной запах и наконец-то успокоилась. Вот моя жизнь, моё счастье. И не хочу я набивать новых шишек, и плакать в подушку тоже не хочу. 

          Глупое сердце перестало гнать кровь по венам, теперь она снова текла медленной рекой. Пульс не зашкаливал. А впереди была целая неделя, чтобы закрепить это состояние. 

          На выходных мы поехали к моим родителям. 

          - Кто тут приехал? - радостно спросила Ксю, моя младшая сестра. - Неужели наш Тигл? - спародировала она Тигренка.

          - Тигрррр, - зарычал сын, доказывая, что он уже умеет говорить букву "р".

          - Точно, Тигр, - смеётся она. - Может, стоит его чем-нибудь угостить?

          - Да-да-да, - запрыгал Тигрёнок и убежал на кухню. 

          После обеда Ксю пристала с расспросами:

         - Ну что, как твой шеф? 

         - Что ты имеешь в виду? - она закатила глаза.

          - Я видела его фотки, хорошенький. Но неужели ничего не ёкает? Будь у меня такой шеф, я бы его соблазнила, - настала моя очередь закатывать глаза. 

          - Тебе нужно поменьше читать романов, - вот уж чего не хотелось, так это обсуждать моего шефа. 

          - Слушай, а давай, я к тебе на работу приду, и ты нас познакомишь. 

          - Ты сдурела? Ему тридцать четыре, а тебе всего двадцать один.

         - И что?