– Дак ить, Полоз это. Не признала? – просто сказал Тюша.

– Полоз, – протянула я. – Значит, он и человеком, быть может, и этакой махиной.

– Да, – Тюша строго посмотрел на меня. – В подземелье не ходи. Поняла?

Я утвердительно кивнула, но решила, что потом, обязательно схожу, поищу, давешнего Тюшу.

Выждав пару часов после ухода Тюши, я замотала обе ладони, на всякий случай, натянула шубейку и вышла из тёплого дома. Мне хотелось разобраться с этими поворотами в прошлое и безвременье, как их назвал Подарочек. Если я сейчас нахожусь в Безвременье, я смогу, так, гипотетически, вернуться к себе домой, в своё время, где жила? Или я навсегда, как Тюша и Модерах застряла здесь? Если, встреченный мной Тюша, выглядел 250 лет назад, и сейчас практически одинаково, значит ли это, что я тоже законсервируюсь в своём, сегодняшнем возрасте. Было бы неплохо. Я ещё не решила для себя, хочу ли я остаться здесь, или вернуться домой, наверх.

Размышляя на ходу, я пыталась найти, тот поворот, где я попала в прошлое. Там, конечно, будет удобнее передвигаться кошкой, чтобы обезопасить себя от пристального внимания бородатых лихих людей. За ближайшим поворотом я услышала голоса. Остановилась, стараясь определить, кто там за поворотом. По разговору, на бородатых разбойников не походило. Было несколько человек, кто-то, очень важный, и несколько сопровождающих. Один, сильно лебезил, указывая дорогу.

– Извольте, батюшка, Карл Фёдорович, извольте ножку сюда поставить! Не споткнитесь!

– Ах, перестань! – недовольно ответил мужчина. – Сказывай, в чём нужда.

– Так, вот, Владыко-то наш, приболел. Неприятность, Карл Фёдорович!

– Значит, как я с ревизией пришёл, так Владыко, приболеть изволил? – насмешливо ответил Карл Фёдорович.

– Бездеятельность обнаружилась в деле постройки помещения для семинарии. Дело, руководимое неумелой и ленивой рукой прежнего епископа, затянулось не можно как! – блеял в ответ Карлу Фёдоровичу голос.

Не решившись выглянуть, я опустилась на пол, и, обратившись кошкой, тихо вышла в ход, где беседовал, как оказалось – Модерах. Опираясь на трость, он важно смотрел на мелкого церковного служку, который, сгибаясь в три погибели, оправдывался перед ним. За Модерахом толпились важные сановники, перешёптывались, осуждающе глядя, на сгорбленную фигуру с жиденькой бородкой.

– Не можно терпеть небрежение Владыки! – громогласно сказал Карл Фёдорович. – Сколь церквей устроены тщанием и коштом граждан губернии? Сколь я писал меценатам, заводчикам об устройстве здания? И как Владыко отплатил? Времени нет беседовать со мной?

– Не гневайся, почтеннейший Карл Фёдорович! – в подземелье вошёл бледный, в чёрной рясе высокий священник. – Приболел я.

– Что ж вы Владыко, коли болезный, тревожишься? – смягчился Модерах. – Не дело, вы, конечно, надумали ходы под городом копать, без дозволения землеустроителей. И дорогу обрушили, рядом с семинарией. – Уже совсем спокойно закончил свою речь Карл Фёдорович.

– Ревностнейшим в общем деле помощником, ты Карл Фёдорович являешься. Молюсь о тебе, как о добром сотоварище и споспешнике, в божьем деле.

– Ладно, ладно, Владыко, – Карл Фёдорович обеспокоенно посмотрел на него. – Укреплять своды нужно. Отряжу я тебе инженеров в помощники. Но, другой раз, не копай на свой страх. Зыбкие почвы в городе.

Раскланявшись и ещё бормоча про «истинную признательность и душевную преданность» друг к другу Модерах и церковники ушли. Я ещё посидела, в раздумьях. Видимо, я попала в прошлое, но вот интересно, в тот же год или промахнулась? И как-то можно планировать в какой год я попаду, завернув в очередной тоннель? Пока я рассуждала, в тоннеле опять началось движение. Держа перед собой большой деревянный фонарь со свечой внутри, по подземелью неуверенно шаркал священник. Он бормотал молитвы, и обеспокоенно смотрел по сторонам. Не нравилось ему подземелье, он водил фонарём из стороны в сторону, пытаясь осветить как можно больше.