Чудной, право слово, мокрую ладонь нюхает. Но мне не до его странностей, оставались считанные секунды, как распахнется входная дверь и здание ворвется Лешнёв с группой захвата. Потому я медленно поставила ногу на ступеньку выше, краем глаза заметив, что Димка последовал моему маневру. Мужчина убрал ладонь от лица, внимательно осмотрел мою скромную фигуру, подмокшую на осеннем дожде, потом перевел на группу учеников с теткой, вещавшей о светлом будущем, а я воспользовалась полученной возможностью и дала стрекоча. Мягкий ковер под ногами скрыл шум наших шагов, и мы с Димкой уже неслись по коридору второго этажа. Конечно, ни о какой мужском или дамском туалете мы не думали. Как только Лешнёв войдет в здание, мужик в черном сразу сообщит, что я собиралась умыться.

Вдоль одной стены шли оконные проемы, напротив располагались двойные двери, почти такие же массивные, как и входная, но без вензелей. Бросив быстрый взгляд в сторону окон, споткнулась от неожиданности и замерла. За окнами не было города. Я понимаю, что училище, в которое мы забежали, спасаясь от погони, огорожено забором, но его тоже не было. Точнее, не было ничего: ни города, ни забора, ни неба с серыми и тяжелыми осенними облаками, щедро выливающими на нас противный дождь. За окном находилась мерцающая пустота серебристо-стального цвета. Она клубилась, перекатывалась из одних объемов в другие и по ней пробегали всполохи. Вот почему-то именно они напугали меня больше всего.

– Что это? – потрясенно прошептала я.

– Где мы оказались? – эхом отозвался Димка.

Со стороны лестницы раздался шум. Кажется, общее собрание на первом этаже закончилось и учащиеся стали подниматься наверх. Мужчина в черном преследовать нас не стал, видимо, рассудив, что нам не помешает привести себя в порядок. Зато становилось понятным его недоумение по поводу дождя. Из мерцающей пустоты, окружавшей здание, мокрые осадки не могли пойти никогда. Не знаю, что это, но точно не тучи. Я подскочила к подоконнику и прижалась лицом к стеклу, чтобы рассмотреть подробней окрестности. Все правильно: брусчатка вокруг находилась на месте, а вместо привычного неба или пространства города из обычных строений, кирпича и бетона – все занимала непонятная мерцающая пустота.

– Дим, прячемся, – оглянувшись на лестницу, тихо скомандовала я.

Макушки поднимающихся учеников мелькали над полом. Мы развернулись к дверям и рванули на себя первую попавшуюся. Оказались мы в классе, где парты и стулья расположены полукругом вокруг учительского стола, напоминая то ли цирк, то ли театр. Спрятаться особо негде – все пространство на виду. Но обратного хода нет. За закрывшейся дверью слышались голоса учеников, идущих по коридору. Закончилось первое собрание, следовательно ученики разбредаются по своим классам. В конце концов, можно на последней парте притихнуть и пересидеть, пока первый урок не закончится.

Димка первый рванул вверх по широким ступенькам, служащим узкой полоской пола для очередного яруса парт, и я поспешила за другом, опасаясь, что войдут и заметят наше присутствие. Укрывшись под столешницей, мы услышали, как ввалились шумной толпой учащиеся странного заведения. Сквозь щель подглядывала за ними, стараясь заранее понять, когда в случае необходимости пора будет дать деру. Но наши две тени под партой никому не были интересны. Ученики, возбужденно переговариваясь, стали рассаживаться по рядам. Вскоре раздался звук – гулкий, металлический, будто в гонг ударили, и в классе установилась тишина.

Дверь широко распахнулась и вошел странного вида мужчина. Определенно что-то не в порядке с этим учебным заведением. Учащиеся носили необычного вида накидки, доходящие до колен, на груди виднелась круглая эмблема. Рассмотреть ее из-под парты достаточно трудно, но мне показалось, что вышиты буквы «А» и «Н», виденные мной на входных дверях.