А команда делала несомненные успехи. Инженер не сомневался: в не столь отдаленном будущем они разберутся с оставшимися немногочисленными техническими сложностями, так что можно будет приступить к испытаниям ядерного оружия. Все же рабочей группой руководит не дурак. Наоборот, он здорово надоел своими успехами, о малейшем из которых спешил тут же доложить и ждал реакции инженера.

И тут появилась эта-как-ее-там. Разрешив своей уборщице рыться в библиотеке, инженер распахнул перед ней настежь дверь в математику, и девчонка принялась жадно поглощать все, что имело отношение к алгебраическим, трансцендентным, мнимым и комплексным числам, постоянной Эйлера, дифференциальным и диафантовым уравнениям и бесконечному (∞) количеству иных премудростей, более или менее недоступных инженеру.

Со временем Номбеко стала бы правой рукой главы рабочей группы, не будь она этой-как-ее там, а главное, имей она кожу правильного цвета. А тут она получила сомнительное звание прислуги за все, а параллельно с уборкой читала кирпичи, написанные руководителем рабочей группы, с изложением проблем, описанием экспериментов и аналитикой. То есть всего того, что сам инженер прочесть был не в состоянии.

– Про что хоть вся эта хрень? – спросил однажды инженер Вестхёйзен и протянул уборщице очередную стопку бумаг.

Номбеко прочитала и вернулась с ответом:

– Это анализ статического и динамического воздействия ударной волны в зависимости от количества килотонн.

– А теперь по-человечески, – велел инженер.

– Чем мощнее бомба, тем больше зданий взлетит на воздух, – объяснила Номбеко.

– Да ладно, это же понятно даже горной горилле! Неужели кругом сплошные идиоты? – вопросил инженер, долил себе коньяку и приказал уборщице скрыться с глаз долой.

Как тюрьма Пелиндаба, на взгляд Номбеко, практически не имела себе равных. Собственная кровать, доступ к ватерклозету вместо ответственности за четыре тысячи отхожих мест с выгребными ямами, двухразовое питание плюс фрукты на обед. И собственная библиотека. Вернее, не то чтобы собственная, но никто, кроме Номбеко, ею не интересовался. Библиотека, впрочем, была не слишком богатой – предположительно куда беднее, чем Национальная библиотека в Претории. Кое-что на полках либо устарело, либо не имело отношения к делу, либо и то и другое одновременно. Но тем не менее.

Так что она без особых сожалений продолжала отрабатывать наказание за свою неосторожность – за то, что позволила пьяному в хлам водителю сбить себя на йоханнесбургском тротуаре зимним днем 1976 года. Жилось ей теперь во всех отношениях лучше, чем когда она чистила отхожие места на крупнейшей в мире человеческой свалке.

Но миновало столько месяцев, что пришла пора складывать их в годы. И конечно, Номбеко стала подумывать, как бы ей выбраться на волю. Ведь это же целое дело – ограждения, минное поле, сторожевые собаки и сигнализация.

Прокопать подземный ход?

Нет, этот дурацкий вариант Номбеко отбросила сразу.

Пробраться в машину, покидающую территорию центра?

Нет, как раз на такой случай у охраны есть овчарки, и хорошо, если они сразу вцепятся в горло и избавят тебя от дальнейших неприятностей.

Дать взятку?

Допустим…

Но это значило бы поставить на карту все, а тот, с кем она договорится, наверняка по южноафриканской традиции алмазы заберет, а ее сдаст.

Выйти по чужим документам?

Пожалуй. Украсть документы не штука, ты поди укради цвет кожи.

И Номбеко решила какое-то время не думать о побеге. Пока что единственным реальным шансом было отрастить крылья и стать невидимкой. Потому что одними только крыльями не обойдешься: тебя тотчас пристрелят восемь человек охраны с четырех вышек.