Это был первый убитый шипом демон. Я замер. Меня поразила не легкость убийства, не мое удивительное умение или скорость выполнения прежде заученных, но дававшихся с трудом приемов. Нет, все эти мелочи я пока подметил лишь краем сознания, а сейчас меня просто захлестнула эйфория – поток чистой, вкусной оживляющей энергии. Как вино, зовущее на танец, как наркотик, сводящий с ума, мой меч вкачал в меня и костяной доспех чужеродную силу. Мне захотелось убивать.

В сознании проснулся алчущий пищи зверь, и самым лакомым для него были демоны. Закружившись в смертельном танце, я убил трех гончих и с трудом остановился, а остальные демоны в страхе передо мной не смогли обороняться от ударов наших воинов. Но самое страшное – несколько мгновений я воспринимал соратников по оружию как пищу, менее вкусную, чем гончие, но пищу. С трудом удалось сбросить наваждение – необходимо было снять доспехи и наедине разобраться с тем, что произошло.

Пришло время подсчитывать потери. Погибла вся охрана, добрый десяток орков, и имелась еще куча раненых. Потери явно сильно замедлят караван. Раненый Арук выжил и даже не очень пострадал. Многочисленные укусы и рваные раны от когтей не в счет. Орк сохранил руки и ноги в целости, а шрамы всегда считались у них признаком доблести. Оправившиеся воины похоронили павших и принялись под руководством Лианга заготавливать драгоценные шкуры и вытяжки из органов адских псов. Следующий день караван, не останавливаясь, шел в глубь степи, подальше от границ негостеприимной Пустоши.

Зализывая раны, мы углубились далеко на запад, где кочевало одно из самых могущественных племен степи, потенциально завидный торговый партнер, владелец многотысячных табунов и неисчислимых стад – богатое, многочисленное племя тумэтэ. Они объединяли четыре крупных рода и десяток родов помельче. Коварные лидеры тумэтэ, по подозрениям Абака, стояли за изгнанием шаунов, но делали это исподволь чужими руками, ослабляя конкурентов и усиливаясь за чужой счет. Обойти тумэтэ было нельзя. Сейчас это одна из влиятельнейших сил в степи, и не торговать с тумэтэ значит закрыть для себя торговлю с большей частью северо-запада владений айвов.

Встретили нас на удивление хорошо. В главном роскошном шатре явно ларогской работы, уж слишком он был не похож на грубые, но практичные юрты, покрытые кошмой, чинно восседали главы племени. В первый день, оказывая нам гостеприимство, кочевники затеяли праздник-той. Реки кумыса, горы вареного ароматного мяса, жаренные в жиру кусочки теста. Хмельной пир дополнили ларогское пиво и фирузское вино. Но мы с Лиангом и Аруком, предварительно сговорившись, пили умеренно и больше слушали. Не сдерживался только приглашенный вождь аквитанов Бален. Лихой рубака заливал то ли горе поражения, то ли радость от скорой встречи с родными несметным количеством вина, но вел себя довольно смирно. Правда, к концу пира горца явно штормило. После застолья почетных гостей отвели в небольшие юрты. Наш торговый лагерь стоял невдалеке от стойбища, но ночевать там значило обидеть кочевников. Абак предупреждал, что законы гостеприимства святы для простого люда айвов. Пастухи и рядовые воины никогда не обидят гостя, а наоборот – накормят, обогреют и встанут на защиту. Но вожди племен, судьи и военачальники соблюдают лишь внешнюю сторону этого закона, а потому можно было не опасаться прямого нападения, но яда и петли из конского волоса никто не отменял, потому спать нужно было вполуха.

Я лег, не снимая костяного доспеха, думаю, так же в соседних юртах поступили Арук, облаченный в кожаный панцирь орков, и Лианг, надевший дорогущую гномью кольчугу, мягкую как шелковая рубашка, но невероятно прочную. Какое-то время нам не давал уснуть громкий храп Балена, но сытный ужин и спиртное сделали свое дело, и сон быстро сморил меня на теплой, удобной постели из овечьих шкур.