По дороге на курсы купил утренний выпуск «Новинского времени», вся первая полоса которого была посвящена вчерашнему налёту на кассу взаимопомощи и убийству ночного сторожа. Впрочем, там не напечатали ничего такого, чего бы я уже не знал. Газетчики даже не смогли разузнать, сколько именно было похищено денег и удалось ли преступникам вскрыть денежное хранилище вовсе. Больше на эмоции давили. Сенсация же!

Теоретические занятия сегодня перемежались практическими демонстрациями, но камерными – аудиторию мы не покидали, работали друг с другом. А вот Герман Харитонович лекций читать не стал.

– Пока кинетический экран не отработаете, к новым темам переходить смысла не вижу, – проворчал он и строго спросил: – Практиковались?

Все закивали, даже я.

– Готовьтесь! – распорядился лектор, вытянул из жилетного кармашка часы и выжидающе посмотрел на циферблат.

Я решил не торопиться и отошёл в угол аудитории. Там потянулся к сверхсиле, стал трансформировать её в кинетическую энергию, а ту, в свою очередь, перебрасывать в плоскость перед собой. Принцип был мне понятен, с давлением проделывал такое на раз-два, тут же ничего путного не выходило. Попросту не получалось согласовать векторы силы.

– Линь! – скомандовал Герман Харитонович. – Ты последний остался!

Ну да – остальные уже отстрелялись, и довольным после общения с лектором не выглядел ни один. Заранее морально готовясь к нагоняю, я двинулся по проходу, край кинетического экрана зацепил парту, и ту кинуло вперёд, а меня отбросило назад. Всё случилось столь стремительно, что даже сверхспособности задействовать не успел, – от удара спиной и затылком о стену даже звёзды из глаз посыпались.

– Убьёшься ведь, бестолочь, – вроде бы даже ласково посетовал лектор и стукнул пальцем по краю столешницы, пресекая смешки. – Ну-ка, цыц! Он хоть что-то изобразить смог!

Дальше начался разбор ошибок, Герман Харитонович по очереди работал с каждым из слушателей и со мной – наравне со всеми. Что-то вроде бы даже начало получаться, но полноценный экран сотворить не удалось, только взмок зазря.

Потом стреляли в тире и отрабатывали перемещения по коридорам и комнатам, учились правильно входить и прикрывать друг друга. А напоследок вновь отправили отрабатывать технику закрытой руки. На этот раз Кирилла и Елисея отсылать не стали, ватники и маски выдали всем. Точнее сказать: всем, кроме меня, мне вручили стёганую куртку.

– Это Герман Харитонович попросил? – пошутил я, пряча за ухмылкой неуверенность.

– Он предложил вообще ничего не давать, – отшутился наставник по стрелковой подготовке. – Не жмись, Линь! Техника у тебя получше других, надо развиваться. Как говорится, тяжело в учении, легко в бою!

Выстрелил он безо всякого предупреждения, и словно киянкой в грудь долбануло. Как устоял на ногах – не знаю. И снова: выстрел! выстрел! выстрел!

Когда опустел барабан револьвера, мне дали отдохнуть, заодно собрали всех и начали втолковывать, как нужно двигаться, дабы максимально затруднить противнику прицеливание – раскачивая корпус и передвигаясь не строго по прямой, но рывками из стороны в сторону.

– Кинетический щит пока ещё выставите, а таким вот макаром сумеете пару секунд выгадать, – заявил инструктор. – Это сейчас вам кажется, что смешно эдакие коленца выкидывать, а под обстрел попадёте, вспомните мою науку добрым словом. Неопытному человеку сможете прицел на раз-два сбить, да и опытные в сшибке на встречных курсах особой меткостью не блещут.

Дальше с небольшим перерывом по мне расстреляли ещё два барабана, и, надо сказать, за исключением первого неожиданного выстрела, прикрыться не удалось ещё разве что от пары-тройки попаданий.