Потом мы лежали и пытались унять сбившееся дыхание; я так уж точно. Наконец Юля потребовала:

– Слезь с меня!

Я перевалился на кровать, а барышня безо всякой посторонней помощи расстегнула платье, стянула его через голову и пожаловалась:

– Ну вот – теперь в чистку отдавать!

Она осталась лишь в бюстгальтере и чулках, и открывшийся вид увлёк меня до такой степени, что далеко не сразу осознал крайнюю опрометчивость своей несдержанности.

– Кхм… – прочистил я горло. – А как у тебя с этими вашими женскими практиками? Незапланированная беременность не грозит?

– Поздно спохватился! – фыркнула Юля, перехватила мой заинтересованный взгляд и самую малость покраснела, прикрылась снятым платьем. – Не случится, не бойся. Или надеялся с дворянской фамилией породниться?

– Ещё чего не хватало! – оскорблённо выдал я в ответ, снял штаны, расправил их и аккуратно повесил на спинку стула, сверху устроил пиджак.

– Эй! – всполошилась барышня. – Ты чего разнагишаешься?!

Меньше всего мне хотелось выходить на холод и тащиться через полгорода в казарму, поэтому лишь пожал плечами.

– Неужели на ночь не приютишь?

Юлия Сергеевна уселась на кровать, подтянула к себе одеяло, прикрыв наготу, и заявила:

– Я тут вообще-то не одна живу! – Но сразу сменила гнев на милость и принялась под отрывистый треск пружины заводить будильник. – Чёрт с тобой, оставайся. Настюша в любом случае только под утро заявится.

– А что так?

– Рома сегодня во все тяжкие ударился, их квартира в полном распоряжении Анатоля, – пояснила Юля, отвернулась и завела руки за спину, намереваясь расстегнуть бюстгальтер. – Свет выключи. И на кухне тоже!

Я щёлкнул одним выключателем, затем другим, в полнейшей темноте вернулся в комнату и забрался под одеяло к отвернувшейся от меня девушке.

– Спи! – буркнула Юля, стоило только дать волю рукам.

– Ага, – покладисто согласился я и прижался к ней поплотнее.

Уснули мы нескоро. Так получилось.

Подскочил из-за оглушительного трезвона будильника. Спросонья не сразу понял где, почему и с кем, а когда сознание прояснилось, испытал в высшей степени смешанные чувства. Вечер определённо удался, но вот думал я вчера определённо не тем местом, коим это следует делать разумному молодому человеку, и было совершенно непонятно, какими моя опрометчивость чревата последствиями. Если эта странная барышня вознамерится перевести ни к чему не обязывающую интрижку во что-то большее с отношениями и обязательствами…

Брр! От одной только мысли об этом передёрнуло.

Юля хлопнула ладошкой по будильнику, и железное чудовище наконец-то заткнулось, тогда я уточнил:

– Сколько времени?

– Пя-я-а-ать… – с зевком ответила девушка и потянулась под одеялом. – Собирайся, скоро пожалует гулёна Настюша. Если она тебя тут застанет, разразится гра-а-андиозный скандал.

С одной стороны, я испытал облегчение, что не придётся ничего выдумывать и сбегать, похватав одежду в охапку, с другой – ощутил совершенно иррациональную обиду из-за уязвлённого самолюбия. Именно поэтому перевернулся на бок и спросил:

– Ну и к чему это всё было? Только не заливай, будто вдруг воспылала ко мне внезапной страстью. Я нравлюсь тебе ничуть не больше, чем ты мне!

Юля уставилась на меня своими пронзительно-синими, васильковыми даже, глазами и с улыбкой поинтересовалась:

– Я совсем-совсем тебе не нравлюсь?

Ответил я не сразу. Пусть её вытянутое лицо и не соответствовало моим идеалам красоты, но фигура была на загляденье, ноги стройными, а упругая грудь – идеальной формы – да и мне ли привередничать?! – но вопрос-то был совсем о другом, и я сказал: