Посадка самих пассажиров тоже вызвала немало хлопот. Свита потребовала сходен, которые действительно спускались бы на корабль, что не представлялось возможным: даже если бы «Верность» могла подойти к причалу, высота ее палуб не допустила бы этого. Бедный Хэммонд битый час втолковывал, что поднятие на корабль не подразумевает бесчестия и не содержит в себе никакой опасности; транспорт, на который он то и дело указывал, служил немым подтверждением его слов.

«Разве волна в самом деле так высока, капитан?» – воззвал он к Лоуренсу, исчерпав все свои ресурсы. Вопрос был просто нелеп: волна не насчитывала и пяти футов, хотя свежий ветер и покачивал порой пассажирский баркас, соединенный канатами с пристанью. Но ни явное удивление Лоуренса, ни его твердое «нет» служителей не успокоили. Казалось уже, что китайцы никогда не сядут на транспорт, но конец спорам положил сам Юнсин, которому надоело ждать. Покинув занавешенный паланкин, он сошел в лодку, презрев и суету своих людей, и протянутые ему руки матросов.

Китайцы, прибывшие со вторым баркасом, до сих пор поднимались на палубу с правого борта, где их встречали морские пехотинцы в красивых алых мундирах и наиболее респектабельные моряки в синих куртках.

Молодой Шун Кай легко выпрыгнул из люльки и постоял немного, оглядывая палубу. Лоуренсу показалось, что он не одобряет шума и беспорядка вокруг, но посол всего лишь хотел утвердиться на ногах. Сделав несколько осторожных шагов, он сцепил руки за спиной и прошелся по мосткам. Его устремленный на снасти взгляд пытался, видимо, обнаружить какой-то смысл в путанице этих веревок.

Матросы, которым наконец-то самим довелось всласть поглазеть на китайца, остались очень довольны. Юнсин, сразу же ушедший в свою кормовую каюту, разочаровал их, но высокий, подобающе невозмутимый Шун Кай с бритым лбом, длинной черной косой и в роскошном синем халате с красно-оранжевыми узорами был почти что не хуже, да и палубу не спешил покидать.

Вскоре им, однако, представилось еще более занятное зрелище. Снизу послышались крики, раздался громкий плеск, и Шун Кай подбежал к борту взглянуть, в чем там дело. Бледный от ужаса Хэммонд помчался туда же, но миг спустя старший посол, мокрый до пояса, благополучно перевалил через борт. Добродушно посмеявшись над собственным приключением и отмахнувшись от Хэммонда, который, надо полагать, перед ним извинялся, он с грустной миной похлопал себя по круглому животу и удалился вместе с Шун Каем.

– Счастливо отделался. – Вскочивший с места Лоуренс снова опустился на свое кресло. – Эти одеяния могли его легко утянуть на дно.

– Хоть бы они все потонули, – пробурчал Отчаянный тихо для своих двадцати тонн, то есть не очень тихо. На палубе раздались смешки, и Хэммонд беспокойно огляделся вокруг.

Все остальные явились на судно без происшествий и были размещены почти столь же быстро, как и багаж. Хэммонд, вспотевший несмотря на резкий холодный ветер, с облегчением вытер лоб и плюхнулся на рундук, к немалому раздражению людей у мостков. Он мешал им поднять обратно баркас, но при этом сам был пассажиром и важной персоной – не гнать же такого в шею.

Лоуренс, сжалившись над ними, поискал взглядом своих вестовых. Роланд, Морган и Дайер, которым велели сидеть на драконьей палубе и не путаться под ногами, устроились на самом ее краю, болтая ногами в воздухе.

– Морган, – позвал капитан, – пригласите мистера Хэммонда посидеть со мной, если он не против.

Хэммонд просиял и немедленно поднялся к Лоуренсу, а матросы у него за спиной принялись спешно выбирать тали.