Возвышаясь над всеми и вся, он запрокинул голову, всмотрелся и спросил Отчаянного:

– Зачем тебя надо держать?

– Не слушай его! – Отчаянный трясся от гнева, и кровь у него текла все сильней. – Они хотят забрать Лоуренса, посадить его в тюрьму и казнить. Я им этого не позволю! А тебя раздавлю, хотя Лоуренс и не велит, – свирепо добавил он, обращаясь к Барэму.

– Бог мой, – прошептал Лоуренс, только теперь поняв, чего по-настоящему боится Отчаянный. Тот уже однажды присутствовал при аресте, и вскоре арестованного предателя казнили на глазах у его собственного дракона. Это произвело крайне тяжелое впечатление на Отчаянного и других молодых драконов – неудивительно, что его теперь охватила паника.

Грэнби, используя отвлекающий фактор в лице Максимуса, сделал знак другим офицерам. Он, Феррис, Эванс, Риггс со своими стрелками – все выстроились в шеренгу перед Отчаянным с ружьями и пистолетами. То, что это было только бравадой – оружие они разрядили в бою, – нисколько не преуменьшало дерзости их поступка. Лоуренс зажмурился, сознавая, в какую переделку влип вместе с ним его экипаж. Еще немного, и все это заслужит справедливого названия «бунт».

Ружья морской пехоты не дрогнули, пушку спешно зарядили круглым перечным снарядом.

– Товсь! – подал команду капрал.

Лоуренс окончательно растерялся. Сказать Отчаянному, чтобы перевернул пушку? Но тогда получится, что они выступили против своих же солдат, повинующихся приказу. Непростительно – но простительнее ли будет, если эти солдаты причинят вред Отчаянному и его экипажу?

– Какого черта здесь происходит? – осведомился Кейнс, драконий хирург. Два тяжело нагруженных ассистента тащили за ним бинты и катушки шелковых ниток. Пользуясь оторопью, которую внушили солдатам его седины и забрызганный кровью сюртук, доктор выхватил запал из рук канонира, бросил его на землю и погасил. Яростный взгляд Кейнса не щадил ни Барэма, ни солдат, ни Грэнби с его людьми. – С ума вы все посходили? Он только что вышел из боя, а вы его бесите. Сейчас сюда не только этот красавец, – доктор кивнул на Максимуса, – весь запасник сбежится.

Любопытствующие драконы в самом деле уже выглядывали из-за деревьев, ломая ветки. Земля содрогнулась – это уличенный в нескромности Максимус вновь опустился на четвереньки. Барэму стало явно не по себе: драконов, как правило, кормят сразу после сражения, и окровавленные, хрумкающие костями пасти могли ошарашить кого угодно.

Кейнс тоже не давал чужакам спуску.

– Вон, немедленно вон! Я не могу работать, когда кругом такой цирк, а вы, – рявкнул он Лоуренсу, – извольте сейчас же лечь! Я распорядился, чтобы вас перенесли в госпиталь – один Бог знает, почему вы до сих пор скачете на этой своей ноге. Где Бейливорт с носилками?

Этого Барэм уже не вынес:

– Лоуренс, черт побери, под арестом, и прочих бунтовщиков я тоже намерен заковать в кандалы!

– Арестуете его утром, – не смолчал Кейнс, – когда он вместе с драконом получит врачебную помощь. Примерное, истинно христианское поведение – угрожать раненым! – В кулаке, которым хирург потрясал перед самым лицом лорда, был зажат десятидюймовый крючок. Барэм невольно отшатнулся, и пехотинцы, восприняв это как долгожданный сигнал, поволокли прочь свою пушку. Лорду не осталось ничего другого, как отправиться следом за ними.

Завоеванная таким образом передышка оказалась недолгой. Хирурги, сгрудившись над Лоуренсом, чесали в затылках. Кость не была сломана, раны, не считая обильных кровоподтеков, тоже отсутствовали, однако нога отзывалась мучительной болью на любые попытки прощупать ее. Голова тоже сильно болела. В итоге Лоуренсу предложили лауданум, от которого он отказался, и приказали не ступать на пострадавшую ногу – совет столь же здравый, сколь и бесполезный: ступить на нее он не мог бы при всем желании.