– Все так. И, разумеется, у нас есть только его версия действий племянницы и сиделки, а он, мягко выражаясь, испытывает к сиделке очевидную неприязнь. Кстати, мы не должны упускать ее из виду. Она – последняя, кто был рядом со старушкой перед ее смертью, и это она сделала ей тот самый укол.

– Да-да, но укол, как оказалось, ни при чем. Если и есть в этом деле что-то известное наверняка, так именно этот факт. Или ты подразумеваешь, что сиделка могла сказать пациентке что-то такое, что сильно взволновало ее и вызвало шок? Старушка, конечно, была немного не в себе, но не настолько, чтобы не понять нечто на самом деле для нее страшное. Может, сиделка сдуру сболтнула ей что-нибудь насчет близкого конца? Дама, похоже, была весьма чувствительна к этой теме.

– Вот! – воскликнул лорд Питер. – Я все ждал, когда же ты подойдешь к этому. Ты помнишь, что во всей этой истории есть один действительно зловещий персонаж – семейный нотариус?

– Ты имеешь в виду того, который приезжал поговорить с ней насчет завещания и был так скоропалительно ею уволен?

– Да. Предположим, он хотел склонить свою клиентку изменить завещание в пользу какого-то другого лица – кого-нибудь, кто не участвовал в поведанной нам истории и о ком мы еще ничего не знаем, – и, не добившись ничего сам, подослал вместо себя сиделку.

– Пожалуй, чересчур замысловато, – с сомнением ответил Паркер. – Он ведь не знал, что невесту доктора уволят. Если только не был в сговоре с племянницей, конечно, и не уговорил ее заменить сиделку.

– Нет, Чарлз, это пустой номер. Племянница не могла вступить в сговор с нотариусом, чтобы лишить себя наследства.

– Да, ты прав. Тем не менее, мне кажется, в этой идее что-то есть: старушку могли случайно или сознательно напугать до смерти.

– Да. Но ни в том, ни в другом случае это нельзя было бы считать намеренным убийством. Однако рассмотреть эту версию не помешает. Кстати. – Он позвонил в звонок. – Бантер, не отнесете ли вы письмо на почту?

– Разумеется, милорд.

Лорд Питер придвинул к себе бювар.

– Что ты собираешься писать? – спросил Паркер, не без любопытства заглядывая другу через плечо.

Лорд Питер написал: «Разве цивилизация не прекрасна?», поставил подпись под этим коротким посланием и положил его в конверт.

– Не хочешь получать дурацких писем, Чарлз, – улыбнулся он, – не ставь свой вензель на шляпную подкладку.

– И что ты намерен делать дальше? – поинтересовался Паркер. – Надеюсь, не отправишь меня в шляпное ателье узнавать имя клиента? Не имея полномочий, я не смогу этого сделать, они наверняка устроят дикий скандал.

– Нет, – ответил его друг. – Я не собираюсь покушаться на тайну исповеди. По крайней мере, в шляпной области. А вот если бы ты мог оторвать минуту времени от поисков своего таинственного корреспондента, который, вероятно, отнюдь не жаждет быть найденным, я бы попросил тебя вместе со мной нанести визит одной моей подруге. Это не займет много времени. Думаю, тебе самому будет интересно. На самом деле ты станешь первым, кого я с ней познакомлю. Она будет очень тронута и польщена.

Лорд Питер улыбнулся немного смущенно.

– О! – воскликнул Паркер, испытывая некоторую неловкость. Хоть они и были близкими друзьями, Уимзи всегда вел себя сдержанно, когда речь шла о его личной жизни, – не то чтобы скрытничал, просто обходил эту тему стороной. Нынешняя откровенность друга, видимо, знаменовала переход их доверительности в новую стадию, и Паркер не был уверен, что хочет этого. Он руководствовался в жизни усвоенными от рождения нормами поведения среднего класса, в которых был воспитан, и, признавая, что окружению лорда Питера свойственны иные моральные стандарты, никогда не предполагал, что ему придется столкнуться с их практическим проявлением.