В академии искусств я как-то успела привыкнуть к одиночеству. В небольшой, со вкусом и изяществом обставленной комнате я чувствовала себя более чем комфортно. А здесь…

Задержав дыхание, дала себе несколько секунд на восстановление душевного равновесия и толкнула дверь.

– А я тебе говорю, что на лярв нужно ловушку ставить. Их вообще так просто не уничтожить, – доказывала рыженькая.

– Лярвы низшего порядка, – светленькая качнула головой. – Хватит «замкнутого круга».

– Что вы спорите? Нам по нечисти зачёт только через три месяца сдавать, – спокойно заметила третья и обернулась ко мне. – О, новенькая! Ты боишься гульв и лярв?

– Впервые слышу о таких, – отозвалась я. – Но собираюсь ликвидировать пробел в своих знаниях. А они страшные?

– Ну как сказать… – рыженькая задумчиво выпятила губы. – Гульвы – это женщины, погибшие насильственной смертью, которых не похоронили по всем правилам. Иногда они превращаются в неспокойных духов, или даже буйных, а иногда восстают.

– Они очень страшные! – скривилась светленькая. – Наполовину лысый череп, вытянутое, как у волка, лицо и острые зубы.

– Гульвы охотятся по ночам и, вгрызаясь в горло, выпивают всю кровь, – важно добавила третья. – А лярвы – это утопленницы. Тоже женщины.

Сказать, что я потеряла дар речи, всё равно что назвать Клариссу милой. Я как-то не задумывалась, что некромантия – это не только подчинение магии смерти, что она имеет и другое предназначение. И это предназначение – уничтожение нежити и нечисти.

– Спасибо за полезную информацию, – сдержанно поблагодарила и подошла к своему неразобранному чемодану. Интересно, я успею вызубрить всю классификацию нежити за ночь?

– Эй… Николь, да? – обратились ко мне. Я повернулась через плечо и вскинула бровь. – Ты на ужин пойдёшь или фигуру будешь беречь? – насмешливо поинтересовалась рыженькая.

– Фигуру? – удивилась притворно. – А она у меня есть?

Соседки иронию оценили.

– Очень смешно. Значит, идёшь? Тогда собирайся.

Я бы предпочла сегодня из комнаты не выходить и время больше не тратить, но лучше сегодня узнаю, где находится столовая, чем завтра с утра буду в панике метаться. Да и поужинать не мешает. Как утром приехала, так и не ела. Даже удивительно, что после всех событий аппетит не пропал.

Правда, через несколько минут я успела пожалеть о своём опрометчивом решении. Как-то не подумала, что в столовой соберётся вся академия.

Мы вошли в просторный зал с длинными столами и не успели сделать трёх шагов, как посыпалось со всех сторон…

– Эй, Недотрога, иди к нам! – кричал какой-то парень, маша мне рукой.

– Ты, правда, настолько невинна? – хохотнули из другого конца зала. – Хочу убедиться. Идёшь?

Дружный смех сотряс стены помещения.

– Недотрога-Недотрога, а сыграешь для меня на рояле? Наедине, – протянул высокий парень совсем близко со мной. Едва сдержалась, чтобы не стереть его пошлую улыбку металлическим подносом для еды.

– «Недотрога»? – удивилась моя рыженькая соседка. – Ты, когда прозвище получить успела?

Мне бы её неведение и наивность…

– Ты с какого мира? – закатив глаза, поинтересовалась светленькая.

– Недотрога – это ученица академии искусств, – деловым тоном указала третья.

Со всех сторон раздавались смешки и «заманчивые» предложения, но мы, не реагируя, продвигались к раздаче.

– А почему вас так называют? – удивилась рыженькая.

– Гм… – озадаченно потёрла лоб, подбирая правильные слова. – За поведение, наверное. Учениц академии так воспитывают, что сложилось о них некое общее представление, которое и повлекло за собой появление этого прозвища, ставшего впоследствии именем нарицательным. Недотроги сдержанные, не допускают вольностей по отношению к себе, манерные и утончённые. Принято считать, что мы не понимаем шуток, зато превосходно играем на рояле, пишем картины и вышиваем полотна, – подавила улыбку и взяла поднос. – На самом деле, в академии искусств могут обучаться только аристократки. А взять в жёны ученицу академии, считай, дело чести, – тут я всё же усмехнулась.