Кларисса коснулась его локтя.

– Ты достойно держался. А они – бессовестные люди!

Марсель вздохнул.

– Мне жаль, что ты стала свидетельницей этой неприятной сцены. – Он помолчал, а затем спросил: – Можно пригласить тебя куда-нибудь?

– А куда? – бесхитростно уточнила она.

Он пожал плечами.

– Давай придумаем? – Марсель отнял от губы платок и замешкался, отдать его или оставить.

Кларисса поспешно сказала:

– Оставь. Потом вернёшь.

Он прижал платок к губам и тихо признался:

– Мне хотелось бы оставить его на память.

Девушка не сумела сдержать улыбку.

– Он твой.

Кажется, пророчество тёти Леониды сбывалось…

В вечернем небе мерцали разноцветные огоньки – это светились лампочки на детской карусели. Сладко пахло попкорном и сахарной ватой. Из колонок лились весёлые песни из детских кинофильмов.

Марсель с Клариссой гуляли по аллейкам парка аттракционов. Беседа плавно перетекала с одной темы на другую: без напряжённых пауз, неловких смешков и стеснения, присущего первым свиданиям. Его спутница с лёгкостью поддерживала разговор. Она знала о лошадях, о постмодернизме и гонках «Формулы-1», о Моцарте с Бахом, вулканах Камчатки, о моде, о том, с каким счётом сыграли вчера «Спартак» и «Манчестер Сити», и ещё о многом другом.

На девушке было тонкое кремовое пальто до колен, из-под которого виднелась кружевная юбка фисташкового цвета. На ногах в тон пальто сапожки на каблуке. На шее зелёный шарфик, волосы заплетены в аккуратную косу, а на голове белый вязаный берет. Кларисса выглядела необыкновенно женственно и привлекательно.

Молодой человек подвёл её к палатке тира и спросил:

– Сыграем?

– Я не умею стрелять, – призналась она. И так смутилась, словно была обязана уметь.

– Тебе это и не нужно, – улыбнулся Марсель. Ему сразу стало уютно рядом с ней. Ещё увидев её в первый раз летом, смиренно стоящую возле напавшей на неё собаки, он понял: эта девушка особенная. И не ошибся. Кларисса Маршал являла собой тот тип девушек, которые давно перевелись. Она напоминала прелестную барышню прошлых веков. Её скромность, острый ум, спокойствие, грация и рассудительность возвышали её над сверстницами и даже над студентками. Ни больше ни меньше – идеал.

Марсель заплатил за коробочку пуль и принялся заряжать винтовку. Справа от него кто-то сипло попросил у продавца:

– Мне одну пулю.

Марсель взглянул на свою целую коробочку пуль и улыбнулся. Он планировал во что бы то ни стало выиграть подарок для Клариссы.

Кто-то пихнул его в плечо, раздался всё тот же сиплый голос:

– В сторону, снайпер!

Рядом с ним возникло чудовище – девица в красных кожаных штанах, чёрных высоких берцах и рокерской косухе. На шее кожаный ошейник с блестящими шипами. На голове не прическа, а чёрт-те что. Одна сторона головы – короткий ёжик, на котором выбриты непонятные лабиринты, посредине ирокез с красными кончиками, а на другой стороне головы волосы заплетены в тонкие косички, убегающие по голове на затылок и там скреплённые резинкой. Лицо загорелое, глаза светлые, зелёные, сильно обведённые чёрным карандашом. Под нижней губой, немного выпяченной, в ямочке блестела серёжка-шип.

А от левого глаза тянулась татуировка в виде чёрной ветки дерева с расползающимися по виску голыми ветвями, ускользающими за ухо и вниз по шее. То ещё зрелище.

Девица встала под каким-то странным углом, прицелилась из винтовки и сбила верхнюю банку. Она отлетела в стоящие на второй полке банки и те утащили за собой ещё три банки с нижней полки. Всего получилось шесть банок за один выстрел.