Склоняется к моему лицу. Взгляд жесткий, цепкий.

— Ты играешь со мной? Или как?

— Нет…

Мое сердце ускоряет биение. Мысли вылетают из головы. Внизу живота тяжелеет.

— Если уж обнимаешь, то иди до конца. Или думаешь, что я поведусь на это? — спрашивает он.

— На что? — переспрашиваю с испугом.

— То суп выливаешь, то обнимаешь. Что дальше? Под колеса моей тачки начнешь кидаться?

Я хлопаю ресницами. На глаза наворачиваются слезы. Значит, вот как он обо мне думает? Что я все это специально делаю, чтобы привлечь его внимание?

— Вы все неправильно поняли, — выдавливаю из себя. — Если б я хотела привлечь ваше внимание, то вчера позволила бы зайти дальше.

Миг — и глаза Белецкого темнеют. Он вновь осматривает меня с ног до головы. Медленно и тягуче. Будто раздевает.

— Цену набиваешь? — спрашивает с усмешкой.

А я молчу. Мне совсем не нравится его вывод.

— Нет, — отвечаю, упорно глядя в сторону.

А сама с обидой кусаю губы. Даже слов не могу найти, чтобы высказать свои мысли.

— Все. Хватит, — Белецкий резко отстраняется от меня. — Если не хочешь проблем — не играй со взрослыми дядями. В следующий раз я не буду таким добрым.

Хочу спросить, что он имеет в виду, но тут в випку заходит Виталик. Едва успеваю отпрянуть от Игоря. Белецкий садится как ни в чем не бывало. А я, покраснев до ушей, выскакиваю оттуда.

— Еще раз извините!

Виталик провожает меня удивленным взглядом.

Неужели что-то заметил?

Лицо пылает. Хочется провалиться сквозь землю.

Ноги несут меня куда подальше.

Что я только что делала? Зачем полезла к нему обниматься? Тело все еще чувствует его властные прикосновения. Кончики пальцев зудят, словно я все еще перебираю волосы Игоря.

Сама от себя такого не ожидала. Взяла и обняла клиента. Так нельзя! Вообще никогда и ни за что. Но уже не вернешь сделанного. Я обнималась Белецким!

Чуть не сталкиваюсь с другой официанткой. Она фыркает мне вслед.

А я несусь дальше. Радует, что еще могу сдержать слезы. Стыдно за свою слабость и в то же время безумно обидно, что Игорь так обо мне подумал.

До конца смены еще целый час. Заставляю себя вернуться к работе. Обслуживаю клиентов как робот, с приклеенной на губах улыбкой.

Иначе нельзя. Клиент не должен знать, если у тебя что-то болит, кто-то умер или просто нет настроения. Он пришел получить услугу — и мы должны обслужить. Все личное — в нерабочее время. Так требует корпоративная этика.

Наконец, иду в раздевалку. Первым делом хватаюсь за телефон. В зале везде камеры, официантам нельзя стоять с телефоном. А в подсобку я уйти не могла, некого было оставить вместо себя. Пришлось ждать конца смены.

Набираю Нину. Странно, что она днем звонила. Сестра знает, что я не могу отвечать за звонки в рабочее время.

Идут длинные гудки, заставляя меня нервничать.

Наконец, она берет трубку.

— Привет, зайка, что-то случилось? — спрашиваю с замиранием сердца.

— Я…— начинает сестра.

Ее голос кажется напуганным. Я тоже напрягаюсь. Что там творится дома?

— Я ключи дома забыла, вот и звонила тебе, — признается Нина.

— Поняла. Ну, ты уже дома? Все хорошо?

— Д-да…

Голос сестры звучит неуверенно.

Хочу спросить, что не так, но передо мной вырастает Никита.

— О, Карина, — он загораживает выход. — У тебя ведь завтра выходной? Пошли со мной погуляем. Я знаю один четкий бар тут недалеко.

— Кит, — лихорадочно подбираю причины отказа, — прости, не могу. Мне надо завтра с сестрой заниматься. В школу ее отвести и уроки сделать.

На лице парня отражается досада.

— Так это вечером. Каринка, давай, не жмись. Будет весело, — настаивает он, все еще не давая пройти.