Вечером после сражения Ганнибал всего с несколькими всадниками помчался во весь опор к Хадрументуму, преодолев этот путь одним махом. За ним следом прибыло еще несколько тысяч бежавших с поля боя. Полководец занялся их перегруппировкой, но дать бой уже не успел. В спешке они погрузились на корабль и отплыли в Карфаген».

В Карфагене еще никто не подвергал сомнению его лидерства. Однако в первую очередь это означало, что на него свалилась вся тяжесть ведения переговоров о мире с римлянами. А римляне после Замы не знали жалости. Ганнибал понимал всю безвыходность ситуации, но ему начали бросать обвинения в капитулянтстве. Когда же он ужесточал свою позицию, то вызывал гнев римлян. В конце концов, не встречая ни в ком понимания и под угрозой ареста римскими солдатами, Ганнибал вынужден был покинуть родной город. Начались годы безнадежных скитаний.

Ганнибал умер в 182 г. до н. э. В это время теоретически, вопреки усилиям стремившегося к войне эмигранта, между Римом и Карфагеном царил мир. Правда, мир этот был весьма относителен. К побежденным римляне всегда были жестоки, и уж точно недоверчивы. Сами они в карфагенские дела не встревали, но согласно своему принципу divide et Impera постоянно науськивали Масиниссу и его нумидийцев, чтобы те вторгались в пунические земли. А поскольку по договору, подписанному Карфагеном после поражения при Заме, тот не мог вести военных действий без согласия Рима, приходилось каждый раз обращаться к римлянам для разрешения конфликтов. Нетрудно себе представить, каковы были результаты. Нападения Масиниссы учащались, жалобы Карфагена – тоже, и в конце концов Рим постановил направить в Африку делегацию с целью примирения сторон. Хотя в действительности задачей посланцев было, конечно, решить дело в пользу Масиниссы и посильнее унизить бывших врагов. Но не это послужило причиной несчастья карфагенян. Надменное римское посольство, возглавляемое некогда бывшим квестором в армии Сципиона, а ныне сенатором Марком Порцием Катоном, прибыло в город осенью 157 г. до н. э. Начали, как обычно в захваченных странах, с тщательной инспекции порта, всевозможных ведомств, казны. К немалому изумлению проверяющие вынуждены были констатировать, что пунийцы строго соблюдают условия мирного договора и мало того – со времени Замы умудрились отстроить свой город и превратить его в многолюдный и богатый центр развитой торговли, ремесел и культуры. Это вызвало у Катона жгучую ненависть. А он был личностью незаурядной – прекрасный оратор, эрудит, писатель, и одновременно человек злопамятный, упрямый и мстительный. Возможно, объяснялось это тем, что он принадлежал к так называемым homo novus (новый человек), то есть тем, кто сделали карьеру с самых низов и достигли вершин власти исключительно своими силами. На этом пути ему пришлось пережить немало болезненных унижений от сограждан благородного происхождения. Поэтому Катон от всей души ненавидел аристократов, в особенности богатого, развратного и расточительного любителя эллинской культуры Сципиона, под началом которого он некогда служил. Таким, как его бывший начальник, Катон с горечью противопоставлял некие надуманные суровые достоинства прежних римлян, благодаря чему и вошел в историю как фанатичный приверженец патриотических ценностей Древнего Рима. К примеру, у Адама Мицкевича[6] в поэме «Пан Тадеуш» читаем: