На автомате вытаскиваю пачку чая и закидываю в кружки по пакетику. Мельком смотрю на сестру. Не одна я этой ночью в раздрае.

Мы перебрасываемся парой фраз, хотя по факту каждая летает в своих мыслях.

—… ты знаешь, мне сегодня очень нужно на пару часов будет отъехать в магазин, памперсы заканчиваются, и в аптеку забежать нужно, без Майи. Ты не могла бы с ней посидеть? Я очень быстро вернусь, — улавливаю ее просьбу.

– Хорошо, только оставь все инструкции в письменном виде, чтобы я тебя не дергала.

Посидеть с ребенком, которому чуть больше месяца — страшно. Но пообещала я раньше, чем осознана на что согласилась. Оказывать, теперь, не удобно.

Хотя, мне всегда было неудобно отказывать. Человек же обидится.

Отец до сих пор говорит, что я слишком мягкая. Сказать «нет» для меня проблема.

Хотя вон, Бушманову же отказала. Может быть стоит засчитать себе балл за смелость?

3. 3

«Наличие у нее ребенка для меня что-то меняет?

Ответить сложно, честно говоря». Кирилл

— Бушманов, ты вконец оборзел, — подполковник продирается сквозь клубы дыма к окну нашего кабинета, демонстративно зажимая нос.  С недавних пор бросает курить. Весь отдел с ним за компанию. На добровольно-принудительных началах.

Пацаны надымили и свалили. Меня под утро вырубило. Не проветрил.

— Больше такого не повторится, товарищ подполковник, — ловлю зевок в кулак, обшаривая кабинет взглядом.

Спать хочется адски.

Сначала полночи с Грицай возился, потом друг позвонил, встал на трассе перед въездом в город, пришлось ехать помогать. В квартиру не возвращался, на работу сразу проскочил. Потому что, пока мотаюсь туда-сюда, все оставшиеся законные три часа сна испарятся.

— Кир, там по оперативке Кабанова сдали. Надо ехать брать, — Жора вваливается в кабинет, как нажравшийся медведь. Кубарем и с громким ревом. — Доброе утро, товарищ подполковник, — замечает Самсонова. Тот продолжает тусоваться у окна. Драцену бы хоть тогда полил, что ли. А то она так скоро сдохнет.

— Ветров, что за внешний вид? — подполковник переключается на Жору.

— Я только с трупа.

— Вот в наше время…

— Товарищ подполковник, уйдет же.

Самсонов заводит руки за спину и со словами: «Доложишь мне лично» — сваливает к себе.

Сдергиваю со спинки стула куртку и подталкиваю Ветрова на выход.

— На твоей? Моей? — спрашиваю, хотя сам уже сажусь за руль.

В нос ударяет запах Олькиных духов. Что-то совершенно не сладкое, но стойкое. Необычный аромат. Как и она сама. Честно говоря, думал, что давно уже перегорело, а только увидел ночью, и опять понесло. Перетряхнуло даже. Чертово дежавю. Перед глазами все еще ее заплаканное, но такое красивое лицо…

По адресу приезжаем не одни. Видимо, наш кабанчик просек, что его спалили, и вызвал подмогу. Правда, чисто юридическую.

— Это брательника твоего, что ли, тачка?

Ветров выходит на улицу, закладывая руки за голову. Делает несколько рывков локтями.

— Его, — смотрю на белоснежного немца с приблатненными номерами.

— Чувствую, будет весело.

— Обхохочешься. Ладно, пошли. Уверен, Олежа сейчас нам какой-нибудь бумажкой в морду ткнет и поедем мы обратно…

— Вечно проблемы с этими мажорами…

С ухмылкой смотрю на Жору. Я, когда в отдел пришел, каждая собака знала, чей я сын. Поэтому приемчик был так себе, если честно. Ветров вон больше и дольше всех тявкал, пока не дошло, что мой отец палец о палец не ударит, чтобы как-то мне помочь по службе.

Подъездная дверь открывается. Олег выходит первым. За ним Кабанов. Местный поставщик «радостей», по совместительству сынок окружной шишки.

Брат не мешкает. Сразу отдает Ветрову какие-то бумажки. Пока Жора догоняет, что к чему, во двор въезжает прокурорская тачка. В нее Кабанова и грузят.