Камилла тяжело вздохнула:

– Ральф, пожалуйста, объясни подробнее.

– Ворота были приоткрыты, – проронил он с невинным видом.

– Были приоткрыты? – недоверчиво уточнила она.

– Ну… то есть были заперты, но в стене имелась выемка, и Тристану захотелось проникнуть за ворота.

– Ну конечно, он искал приключений!

Ральф вспыхнул, но молча снес ее выпад.

– Легавых там нет. Это было вечером. Говорят, там волки рыщут по лесу, но ты же знаешь Тристана. Ему захотелось рискнуть.

– Ну да. Чтобы полюбоваться пейзажем при лунном свете?

Ральф сконфуженно пожал плечами:

– Понимаешь, Тристан думал подобрать там какие-нибудь побрякушки… они могли просто валяться, но их можно продать за хорошие деньги, если знать кому и где. Вот и все. Никакого гнусного преступления. Он надеялся найти какой-нибудь пустяк, вовсе не нужный тому важному графу, но за который можно выручить кучу денег, если поторговаться как надо.

– Черный рынок?

– Он ведь хочет как лучше – для тебя. А тут еще тот молодой человек в музее – уж очень он интересовался!

Камилла невольно вытаращила глаза. Ральф явно имел в виду сэра Хантера Макдональда, консультанта лорда Дэвида Уимбли и ведущего специалиста античного отдела, – у него за плечами богатый опыт участия в археологических экспедициях в Египте и не менее богатые возможности тратить свои средства на музейное дело.

Хантер обладал привлекательной внешностью, был напорист и решителен. Да и титул свой завоевал на ратной службе. Высок, широкоплеч, обворожителен, и язык хорошо подвешен. Камилле нравилось общаться с ним, но держалась она строго. Несмотря на все его галантные попытки наладить более близкие отношения, она помнила о своем происхождении и не поддавалась на его лесть. Не раз она вспоминала свою мать, одинокую и прекрасную, поверившую такому же обольстителю и безрассудно отдавшую ему свое сердце.

Камилла знала, что небезразлична Хантеру, но ни о каком совместном будущем – в ее положении – и речи быть не могло. Какие бы комплименты он ни рассыпал, она знала: ее он не поведет знакомиться со своей матушкой.

Она не могла допустить близких отношений вне брака, ей ни к чему кружить себе голову любовью. Камилла блюла свою честь и достоинство – и положение в обществе, – чего бы это ей ни стоило. Мысль о том, что она может потерять работу в музее, была невыносима, и отныне она решила вести себя еще осторожнее.

– Ральф, мне не нужен молодой человек, который не интересуется собственно моей персоной.

– Да, все это разумно и правильно, Камилла. Но мы живем в обществе, где принято гнаться за родством или богатством.

Она едва не застонала.

– Запись об аресте или отбывании срока, да и просто опекун, поселившийся в Ньюгейте,[1] – и прахом пойдут и моя родословная, и мое богатство, Ральф.

– Да ладно, не переживай, Камилла. Мы и вправду не замышляли никакого зла! Знаешь, преступников и разбойников уважают и прославляют в легендах, потому что они отнимали у богатых и отдавали бедным. Нам повезло быть бедняками.

– Преступники и разбойники частенько болтались в петле! – напомнила Камилла, сверкнув глазами. – Вы словно испытываете мое терпение. Сколько раз я уже пыталась объяснить вам обоим: кража – это не просто грех, это преступление!

– Ах, Камилла, ты – дитя! – пробормотал несчастный Ральф. Он снова уставился на стол. – Можно еще джину?

– Разумеется, нет! – отрезала Камилла. – Сам подумай, как свести концы с концами в этой истории, чтобы я хоть представляла, что можно сделать! Где сейчас Тристан? Его уже доставили к судье? И что я смогу со всем этим поделать? Если Тристана поймали…