– Вот здесь у них секрет с пулеметом. А вот здесь сдвоенные патрули, – услышал Дивин, подойдя вплотную. – Но если оврагом идти, то мы попадаем в мертвую зону – он из поля зрения охраны выпадает.

– Может быть, заминирован? – поинтересовался майор. – Что скажешь, Евграшин, проверяли?

Сапер сдвинул брови, помолчал чуток, а потом веско промолвил:

– Раньше был заминирован. А теперь есть проход. Подберемся практически к самым стоянкам. И ни одна вражина не чухнется, отвечаю.

– Молодец! – расцвел улыбкой командир. – О, а вот и наш сталинский сокол. Ты ему задачу разъяснил?

– В общих чертах, – скупо ответил Залыгин.

– И что ответишь, сержант?

– На самолеты бы мне взглянуть, товарищ майор, – осторожно произнес экспат. – Вдруг там что-то совсем экзотическое?

– Рыбаков? – Командир перевел взгляд на пограничника.

– Сделаем.

– Вот и отлично. Тогда не будем терять времени, выступайте немедленно. Политрук пойдет с вами. Удачи, бойцы!

Пробираться по ночному лесу оказалось тем еще удовольствием. И не видно ничего, и все время подсознательно ждешь, что из-за дерева или куста может ударить злой выстрел притаившегося врага. Поэтому нервы постоянно на взводе. А когда очередная ветка ощутимо царапнула только-только начавшую подживать кожу лица, Григорий не выдержал и от души выматерился. Уж чего-чего, а крепких выражений за проведенное на этой планете время он успел нахвататься с лихвой. Стоп, а куда товарищи его делись?

– Что ругаешься?

Дивин вздрогнул. Пограничник возник из темноты словно бесплотный дух – совершенно бесшумно. Казалось, мгновение назад рядом с пилотом еще никого не было, а уже в следующее кто-то стоит рядом. Интересно, как он умудряется ночью видеть без помощи приборов? Врожденная способность – ноктолопия, кажется, называется – или последствия специальных тренировок? Спросить? Да ну, совсем не к месту и не ко времени.

– Сучок зацепил, – вполголоса пояснил Григорий. – А он, зараза, в аккурат болячку подрал.

– Понятно. Идти сможешь, глаза не повредил?

– Я в порядке.

– Ну вот и хорошо. Ты Ивана держись, – посоветовал Рыбаков. – Он здесь уже успел все вдоль и поперек пролазить, выведет куда надо.

– Да где его искать-то? – с досадой спросил Дивин. – Они с политруком куда-то вперед давно ушли. Я за ними угнаться пробовал, да сбился. Хорошо, ты вот появился.

– Не боись, мы своих не бросаем, – покровительственно усмехнулся пограничник. – Ладно, двигай тогда за мной. Да осторожнее, на ноги мне не прыгай, слон бенгальский!

– Извини, – виновато сказал Григорий. – Я в темноте не шибко хорошо вижу. – А про себя с сожалением подумал, что вот если бы умел проводить трансформацию, то такой проблемы перед ним не стояло бы – для мантисов темнота никогда не была помехой.

– Проехали. Эх, и чему вас, летунов, только учат? Ну куда ты опять прешь, раззява, левее бери. А здесь осторожно, иначе под откос улетишь!

Дивин изо всех сил старался следовать указаниям товарища. Пару раз, правда, все равно умудрился налететь на деревья, но в конце концов спустился за Рыбаковым в глубокий овраг, густо поросший по склонам каким-то колючим кустарником. Здесь их уже ждали политрук и сапер.

– Где вы пропадали? – злым шепотом спросил Залыгин. – Нам кровь из носу к смене часовых нужно успеть. А до нее всего пятнадцать минут осталось. Поднажали, ребятки!

– Да успеем, товарищ политрук, – спокойно ответил пограничник. – Выйдем на позицию тик в так, не переживайте. А там аэродром будет как на ладони. И ни одна вражина не заметит, будьте покойны.

– Надеюсь, – ворчливо отозвался Залыгин.