- Вы можете остаться в салоне, когда я пойду за десертом? – попросила я, растеряв последние крохи стеснения. Он ведь тоже смел все границы.

- Я тебя раздражаю? – ответил он вопросом на вопрос.

- Нет, но мне неловко. Это моя работа. Вы мне платите за нее.

- Уже не я.

- Не так важно. Вы оплатили самолет и сервис.

- Значит, я имею право принимать в нем участие, - не унимался Роман.

- Конечно, но…

- Тебе никто никогда не помогал?

Он взял большое блюдо с мезе и понес в салон. Мне пришлось догонять, чтобы ответить.

- Помогали однажды.

- Кто?

- Один губернатор летел с семьей. Его жена и мама половину полета провели со мной на кухне.

- Это мило, - улыбнулся Звездин.

- Это неловко, Роман Сергеевич.

- Но ты не имеешь права им запретить.

- Разумеется.

- Хороший пункт в контракте.

Он намазал кусочек хлеба белым мягким сыром и оставил с моей стороны блюда. Я сделала то же самое для него, но использовала холодную закуску из баклажана. Звездин любил ее особенно.

Он поднял брови и послал мне хулиганскую улыбку в благодарность, быстро съел.

- Кто этот губернатор? – спросил он, прожевав.

- Не имею права называть имена.

- Ладно. Я так и думал. Расскажи про селебрити. Бузова летала? А Тимати? Они правда невыносимые?

- Не имею права называть имена, - повторила я, но тут же стала рассказывать. – Однажды очень известный певец проснулся посреди полета и пытался меня убедить, что сел не в тот самолет. Приятель из его компании в этот же рейс попытался помочиться в хвосте салона.

- Боже, - Роман прикрыл глаза рукой. – Ужасная работа.

- Да, тот полет был очень долгий для меня. Мы с Аллой поделили этих хулиганов и молились, чтобы наркотики, которые они приняли, не дали еще какой-нибудь кульбит.

- Ужасная работа, - повторил Звездин. – Жаль, что мне пришлось продать джет.

- И мне жаль. Очень.

Мы рассмеялись, потому что я была особенно искренней.

- Вы сегодня не спрашиваете про книжные новинки, - напомнила я.

У Звездина был легкий пунктик на книги. Он ни черта не успевал читать и даже отслеживать любимых авторов. Поэтому у меня всегда было стандартное задание – изучать книжный рынок и по возможности читать топовые новинки. Я рассказывала ему начало, и он часто потом просил купить ему эту книгу в обратный путь.  Иногда даже читал.

Пожалуй, именно благодаря этой прихоти Романа я вообще читала хоть что-то. Наш век максимально отдаляет от бумажных книг.

Звездин налил нам еще вина и проговорил:

- Моя жизнь сейчас очень похожа на драму и без литературы.

В другой ситуации я была бы максимально тактична, но сейчас во мне играло бургундское и неконтролируемое желание разделить боль моего любимого клиента.

- Поссорились с Ангелиной Петровной?

- Да. Категорически не сошлись во мнениях. Она сделала аборт.

Хорошо, что я сидела, иначе упала бы. Хорошо, что я не держала в руке бокал, иначе бы разлила вино на кожу цвета слоновой кости, которую очень сложно очистить.

Таких откровений у меня не было за всю карьеру бортпроводницы.

- Она сделала аборт и ничего мне не сказала, - добавил Роман.

Я снова не могла просто слушать его.

- Но вы ведь хотели ребенка. На собеседовании Ангелина Петровна рассказала.

- Хотели. Или я хотел. Уже не знаю точно. Она женщина и ей решать, конечно. Но мне категорически паршиво сейчас. Я мог бы принять ее позицию. Нам уже не по двадцать лет. Не получалось и вроде бы уже перехотелось. Но она мне наврала. Понимаешь? Сделала все тайком. Я чувствую себя идиотом и жертвой одновременно. Как бы глупо это ни казалось.

- Наверное, это не глупо. Вы ведь так чувствуете.