– Если мы найдем Элли, куда нам на ней лететь? – Саша неожиданно задал самый главный вопрос.

Некоторое время, может секунд десять, все молчали.

– Внутри Элли мы хотя бы сможем выжить, – произнес Юра.

– А в невесомости можно жить? – спросил Димка.

– В невесомости происходит атрофия сердечно-сосудистой системы. Через пару лет мы умрем, – ответил Гречкин.

– Это не считая других проблем с мышцами и внутренними органами, – добавила Катя.

– Понятно, – протяжно произнес Дима.

– Ну так какой будет ответ? Если мы найдем Элли, то куда нам лететь? – вновь спросил Саша.

– Я не знаю, куда лететь, – ответил Гречкин.

– А как насчет этой планеты? Как ты ее там назвал? Генри? – спросила Катя.

– Мелкий Гарри. Там слишком низкая гравитация, как на Марсе.

– Это плохо? – спросил Димка.

– Мы там проживем чуть дольше, чем в полной невесомости, но все равно помрем. И еще там высокая радиоактивность.

– Откуда там радиация? – спросил Васечкин.

– Понятия не имею. Может, какая техногенная катастрофа произошла, или ядерная война.

– Как тогда все эти существа тут живут? Почему они не умерли из-за невесомости? – спросил Димка.

– Приспособились, – ответил Юра.

– А мы можем приспособиться? – продолжил вопросы мальчик.

– В теории и мы можем. «Мы» имеется в виду наш вид «хомо сапиенс». Но для этого надо взять много миллионов людей и отправить их всех в невесомость. Со временем почти все умрут от сердечных болезней, но какие-то люди, возможно, смогут оставить потомство, и некоторые особи из этого потомства могут оказаться более живучими в условиях невесомости. В общем, тут будет действовать закон эволюции. Может быть, люди приспособятся к невесомости, а может, все погибнут. А еще может оказаться, что никто не сможет зачать ребенка. Я не знаю точного ответа. Я думаю, сюда давным-давно привезли много живых существ, но большая часть из-них погибла. Вымерли целые виды. Но кто-то приспособился и живет.

– Может, с Лучом связаться? – предложила Катя.

– Он перестал отвечать мне еще на Земле. Но если была бы гравитация, я бы попробовал кинуть три каких-нибудь предмета и… Не знаю… Было бы странно, если б он мог бы нам сейчас помочь, но при этом не давал бы о себе знать.

– Может, позвать его как-нибудь иначе? – спросил Саша.

– Ну… давай. Позови.

Васечкин ненадолго задумался.

– Луч, ответь нам! – произнес он.

– Ну-ну, – усмехнулся Юра.

– Маша ела ту же кашу, которой и нас кормили? – спросила Катя у Димки.

– Да.

– Я просто еще думаю, чем нам кормить ее дальше, – сказала Катя.

– Будет есть то же самое, что и мы, – сказал Юра.

Гречкин свернул в сторону и остановился. Остальные, пролетев вперед еще метров десять, тоже остановились.

– Петлю надо сделать, – сказал Юра, – метров семьсот мы уже пролетели.

Гречкин обернулся. Вдалеке еле заметно колыхалась загнутая ветка. Юра сделал вторую точно такую же метку.

– Сколько мы будем лететь вперед? – спросил Васечкин.

– Я думаю, еще пару километров, и будем возвращаться.

– А до ночи сколько? Кто-нибудь вообще засекал? – спросила Катя.

– Время пока есть, – сказал Юра.

Они летели уже около часа. Пейзаж был везде одинаковый куда ни посмотри: голубая океаническая гладь и ковер из мха с пересекающими его лианами. Обе эти поверхности параллельно друг другу уходили вдаль. Туманная дымка рассеялась, и теперь стало видно границу, где зеленая сфера гигантского помещения заходит за океанический горизонт. До горизонта было километров десять во все стороны.

Каждый из людей сам решал, где для него верх, а где низ. Мозг Юры теперь настроился таким образом, что поверхность океана для него стала низом, а моховая стена – верхом, потолком. Васечкину его положение воспринималось иначе: Саше казалось, что они летели вдоль отвесной зеленой стены, а справа в ста метрах находилась вторая стена, только из воды. Катя ощущала себя в пространстве так же, как и Гречкин. А Димка плыл лицом к Юриному и Катиному зеленому потолку, но воспринимал он этот потолок как пол. Океан находился за спиной мальчика и был для него верхом.