Рассвет наступил через четыре часа после того, как стемнело. В сумраке Гречкин увидел бордовые капли крови, летающие повсюду.

Первым делом Юра полетел к водному шару. Он старался не шуметь. Утолив жажду, Гречкин слетал в проход, где были ворота. Вместо ворот сейчас там находилась стена, поросшая мхом. Ощупав ее и не найдя ничего, он полетел обратно.

Юра насчитал семь тоннелей, выходящих из большого зала, в котором он ночевал. Наугад он выбрал один из тоннелей и, пролетев его, а длина его была метров сто, оказался в очередном огромном пространстве, еще большем, чем предыдущее. На стенах также был мох. Из зала вели тоннели бог его знает куда. Было их штук десять.

– Если я сейчас нырну еще в какой-нибудь проход, то назад пути точно не найду. Но! Нужно ли мне назад? С тем же успехом я могу задать себе вопрос – а нужно ли мне вперед?

Говорил Юра шепотом.

– Что мне делать? Что…

Гречкин был в растерянности.

– Идти вперед или ждать у места входа? Если ждать, то чего ждать? Что кто-то придет и вытащит меня отсюда? Извинится и скажет, что была допущена какая-то ошибка и меня поместили в этот космический зоопарк, а может заповедник или лабораторию случайно? А есть ли вероятность, что нас всех засунули сюда в разные места? Если рассуждать так, то есть смысл идти вперед. Идти и искать их. Но какие у меня основания думать, что Катя или Васечкин сейчас также где-то тут летают? Раненые. Если им не оказали медицинскую помощь, то, вероятно, они уже мертвы. Или будут мертвы со дня на день. А что с Димкой и Машей? Эх… нет смысла задаваться этими вопросами. Нет смысла… Ничего путевого я сам себе не отвечу… Но надо принять какое-то решение. Пойду пока плавать.

Юра вернулся к водяному шару. Он разделся и нырнул. Плавать Гречкину было необходимо по нескольку часов в сутки, чтоб как можно дольше сохранить здоровье и замедлить потерю мышечной и костной ткани. Рекордное пребывание человека на орбите составляло почти пятьсот земных суток, при условии регулярных спортивных занятий. Сколько точно сможет прожить человек в невесомости, никто не знал. Юра с тоской подумал, что у него появляется возможность поставить такой эксперимент.

Голод начал одолевать Юру. Он подхватил один из маленьких парящих кусочков плоти убитого этой ночью животного, но когда увидел на нем личинки насекомых, кстати практически такие же, какие были на Земле, то выкинул его. Насекомым жить в невесомости было удобно – оттолкнулся крыльями и летишь по инерции. Юра наблюдал за чем-то вроде бабочки, которая делала взмах крыльями только тогда, когда ее скорость сильно падала или когда нужно было сменить траекторию.

К середине дня Гречкин все же решил сходить на разведку. Он надеялся найти какое-нибудь медленное животное, которое можно было бы убить и съесть. Во втором зале Юра по пению нашел птицу, точнее нечто, напоминающее птицу. У существа, похожего на голубя, были крылья, но атрофированные, маленькие, которых вполне хватало, чтоб ловко менять направление в полете. Юра сделал несколько прыжков в попытках поймать ловкую птичку, но все безуспешно. Птица прекрасно могла летать в невесомости.

– Надо искать нелетающих жертв. Типа того прыгающего медведя, только поменьше раз в пять. Но как их убивать? Душить? Либо проталкивать шест в горло? Ладно, для начала надо хоть кого-то поймать, а там на месте и решу. А! Во! Топить! Точно. Эх… жалко зверье, но что поделать…

Юра нашел взглядом тоннель, откуда он пришел. Через него он вернулся в первый зал для того, чтоб лишний раз убедиться, что это тот самый тоннель. Теперь Гречкин был уверен наверняка – из второго зала он без труда вернется в первый зал. В невесомости, когда верх и низ постоянно меняются местами, сложно точно запомнить, из какого прохода ты вылез.