Он ненадолго задумался.

– …Пожалуй, тебе стоило бы пойти в здешнюю школу. Вряд ли они многое смогут тебе дать, но все лучше, чем болтаться без дела.

– Джордж?

– Да, наверное, так будет лучше…

– Ты что, полностью отказался от мысли стать поселенцем?

Во взгляде отца промелькнуло беспокойство.

– Сложный вопрос, Билл. Я до сих пор хочу, но поскольку Пегги больна – трудно сказать. Но наша фамилия до сих пор в списках. Я должен принять решение до жеребьевки.

– Пап, я все сделаю.

– То есть?

– Оставайся на своей работе и позаботься о Пегги и Молли. А обустройством фермы займусь я.

Жеребьевка земельных участков состоялась три недели спустя, и на следующий день мы с Джорджем отправились взглянуть, что же нам досталось. Участок находился к западу от города, за грядой Кнейпера, в незнакомой мне местности – в основном я бродил восточнее, ближе к энергостанции, где располагалась большая часть обработанной земли.

Некоторые из попадавшихся нам по пути ферм выглядели не так уж плохо – несколько возделанных акров, покрытых пышной зеленью, и намного больше уже разровненной и очищенной от камней территории. Мне это напомнило Иллинойс, но чего-то не хватало. Наконец я понял, чего именно, – деревьев.

Но даже без деревьев пейзаж был прекрасен. Справа, к северу от нас, простирались подножия Больших Сахарных гор, в двадцати или тридцати милях за которыми высились покрытые снегом вершины. Слева, изгибаясь с юга в сторону Леды, тянулась лагуна Серенидад. Мы находились на высоте в пару сотен футов над озером. День был ясный, и я попытался разглядеть дальний берег, но не уверен, что мне это удалось.

У отца тоже поднялось настроение, и он немелодично насвистывал на ходу старый госпел «Земля обетованная». Что касается меня, то я унаследовал свои музыкальные способности от Энн.

– Билл, я тебе завидую, – прервавшись, сказал отец.

– Мы все равно будем вместе, Джордж, – ответил я. – Я всего лишь иду в авангарде.

Немного подумав, я добавил:

– Джордж, знаешь, что я первым делом стану выращивать, после того как посажу съедобные растения?

– Что?

– Закажу с Земли семена и выращу тебе немного табака.

– Только не это, сынок!

– Почему? – Я понял, что мои слова его тронули – иначе он не назвал бы меня «сынок». – Вполне реально.

– Весьма благородно с твоей стороны, но нужно думать о главном. К тому времени, когда мы сможем себе позволить подобное, я уже позабуду, как разжигать трубку. Если честно, я не особо по ней скучаю.

Какое-то время мы шли молча, радуясь вновь возникшему чувству близости. Наконец дорога закончилась. Остановившись, отец достал из сумки нарисованную от руки карту:

– Должно быть, где-то здесь.

На карте было показано, где заканчивается дорога, а дальше шла пунктирная линия, отмечавшая, где та пройдет впоследствии. Виднелись также очертания нашей фермы, ближайший угол находился примерно в полумиле дальше по несуществующей дороге. Судя по карте, граница наших владений – или наших возможных владений, если мы сумеем привести их в пригодный для жизни вид, – проходила вдоль северной стороны дороги на протяжении около четверти мили, а оттуда сворачивала в сторону предгорий. Поверх надписи «Участок 117-Н-2» стояла печать главного инженера.

Отец смотрел туда, где завершалась дорога. Прямо поперек ее пересекал поток застывшей лавы высотой с меня, неприступный и суровый, словно зима в штате Мэн.

– Билл, – спросил отец, – насколько ты хороший индеец?

– Пожалуй, неплохой.

– Надо попробовать измерить участок шагами, идя прямо на запад.