– Хватит, – твердо ответила Этери. – Иногда и меньшего хватает. Лишь бы он жил. Лишь бы был счастлив.

Потом они долго сидели в обнимку, пели песни – то грустные, то смешные. Про одного гатенца, укравшего и увезшего в свои горы горожанку-белоручку, и про слёзы земли, и про хитрого купца, и про сияющее сердце, и про Небесную Всадницу, влюбившуюся в человека и отрубившую себе крылья, чтобы быть с возлюбленным, и про то, как три снохи вредную золовку из дома выживали…

– Ты говорила, – внезапно вспомнила Этери, прерывая песню о тяжёлой доле замужней женщины, – что предпочла бы остаться одна, как я, и ещё про «лоно на ножках»… Ты знакома с гелиатскими философскими течениями, пропагандирующими равенство полов? Читала Елену из Хленны?

– Нет, – сказала Лейла, опуская глаза. – Это не я, а моя подруга, Валида. Она… из опального рода, заложница при дворе моего отца. Она мне кое-что рассказывала, – Лейла хихикнула, чувствуя, как вино туманит голову, и добавила: – Салахад её терпеть не может… Говорит, что она позорит женский род. Скачет верхом, дерзит, читает запрещённые книги, занимается магией. А мне кажется, он к ней неравнодушен. А вы читали эти книги?

Этери улыбнулась.

– Я? Нет. Печатное слово навевает на меня тоску. Книги Елены читал Исари и пересказывал мне.

– Он, наверное, считает написанное там глупостями? Что женщины могут делать то же, что и мужчины?

– Нет, конечно. Исари не делит людей по таким признакам, как пол. Во главу угла он всегда ставит ум, честь и долг. И ничто иное.

Лейла почувствовала, как у неё сами собой закрываются глаза.

– Вы любите его, а потому идеализируете, – пробормотала она, откидываясь на подушки.

– Идеализирую? Да ни за что! Я знаю его природу, его ослиное упрямство, его самодурство… Я знаю о нём всё и расскажу тебе, ибо в брак следует вступать с открытыми глазами. Он и сам бы тебе рассказал, но, как часто бывает, люди видят себя совсем не такими, какими они предстают перед другим человеком. Люди видят свое отражение перевернутым и часто не в силах отделить пороки от достоинств или определить, где начинается одно и заканчивается другое… Знаешь, однажды в детстве мы…

И Лейла слушала рассказы о детстве Этери, прошедшем на воле, в далеком горном замке. Перед её мысленным взором вставал бледный, болезненный мальчик, и эти маленькие, смешные и наивные истории помогли ей примириться с будущим замужеством.

«Мы не обязаны любить друг друга, – подумала она. – Хватит того, что мы будем друг друга уважать».

А потом Лейла уснула, сама не заметив этого.

Амирана отвели в его покои, посадили под охрану и продержали там до самого вечера. Только слуги несколько раз заглядывали спросить, не надо ли чего. После полудня ему принесли обед и лёгкие закуски. К еде Амиран не притронулся, расколотил со злости кувшин с водой.

Когда стало темнеть, двое охранников проводили Амирана в кабинет царя. Исари, что-то эмоционально доказывающий Салахаду и его наставнику, даже не повернулся в сторону вошедшего. Разговор велся на камайнском на довольно повышенных тонах. Амиран понимал едва ли половину.

Салахад налегал на поруганную честь сестры, его наставник – на то, что подданные багрийского царя не умеют держать слово. Разве можно доверять варварам, способным притронуться с бесчестными намерениями к чужой невесте?

Исари пытался снова предложить Амирана в качестве жениха, но камайнцы уперлись рогом. Разговор явно шёл не по первому кругу. На лице царя выступила испарина.

Исари неожиданно обернулся к Амирану и, криво усмехнувшись, бросил: