Как отмечает Бэйнс, упоминание книги жизни в Флп 4: 3 является особым, поскольку этот образ появляется в разделе увещаний, вне сколько-нибудь «апокалиптического» контекста[182]. Хотя Евангелие от Луки, также как и Послание к филиппийцам, не относится к жанру апокалипсиса, книга жизни появляется в отрывке, имеющем своего рода «апокалиптический» характер (ср. слова о «падении сатаны» с неба в Лк 10: 18). То же самое полностью справедливо и относительно упоминания книги жизни в Послании к евреям.

В 12-й главе Послания к евреям сравниваются реалии Ветхого и Нового Заветов (при этом использована образность синайского богоявления) и описывается несравненное превосходство Нового Завета: «Но вы приступили к горе Сиону и ко граду Бога живаго, к небесному Иерусалиму и тьмам Ангелов, к торжествующему собору и церкви первенцев, написанных на небесах, и к Судии всех Богу, и к духам праведников, достигших совершенства, и к Ходатаю нового завета Иисусу…» (Евр 12: 22—24).

В словах ἀπογεγραμμένων ἐν οὐρανοῖς (Евр 12: 23) можно увидеть указание на книгу жизни. В контексте отрывка этот образ служит для акцентирования дарованного христианам небесного гражданства, являющегося качественно новым по отношению к ветхозаветным реалиям. Ниже будет показано, что из всех новозаветных упоминаний именно отрывок Евр 12: 23 наиболее близок к образу книги жизни, представленному в Апокалипсисе.

Кроме этого, нужно отметить, что в книге Деяний апостолов говорится об «изглаживании» грехов кающихся: «Итак покайтесь и обратитесь, чтобы изглажены были грехи ваши» (Деян 3: 19)[183]. Здесь употреблен глагол , обозначающий уничтожение записи в письменном документе.

В Новом Завете, как и в Ветхом, большинство упоминаний о небесных книгах относится к книге жизни. Это позволяет подтвердить сделанные Кепом и Бэйнс выводы, что именно книга жизни является важнейшим образом небесной книги для библейской, а впоследствии и христианской традиции.

Можно подытожить, что если в межзаветной литературе (а также в Книге Даниила) образы небесных книг намного лучше разработаны и являются важным элементом общей композиции произведений, то в новозаветных произведениях в целом повторяется наблюдаемая в Ветхом Завете ситуация: образы небесных книг, несомненно, обладают значимостью, однако упоминания о них носят фрагментарный характер. Важным исключением является Откровение Иоанна Богослова, написанное в жанре апокалипсиса.

Неоднократно отмечалось, что связанная с книгами образность проходит через все повествование Апокалипсиса[184]. Слово «книга» и другие слова, связанные с понятием письменности (записывание, чтение) ни в одном ином раннехристианском произведении не употребляются столь широко, как в Откровении Иоанна Богослова.

В значимости письменного текста для автора Апокалипсиса можно убедиться, проследив за его использованием глагола «писать» (Ypacpw). Он употреблен уже в самом начале Апокалипсиса: «Блажен читающий и слушающие слова пророчества сего и соблюдающие написанное в нем…» (Откр 1:3).

Христос, явившийся Тайнозрителю как «подобный Сыну Человеческому», повелевает ему «написать»: «То, что видишь, напиши в книгу и пошли церквам, находящимся в Асии: в Ефес, и в Смирну, и в Пергам, и в Фиатиру, и в Сардис, и в Филадельфию, и в Лаодикию». Это повеление Откр 1: 11 (вместе с последующим изречением Откр 1: 19 «Итак