Таким образом, в поэме «Энума Элиш» мывидим, что Таблицы определяли движение мира и мировых событий, а обладание ими обеспечивало мировое господство или подтверждало его. То же самое можно увидеть в мифе о боге-птице Зу (Анзу, или также Ан-зуд). Этот аккадский текст датируется последней четвертью (или второй половиной) 2-го тыс. до Р. X. Зу похитил Таблицы судеб у Энлиля и улетел с ними на далекую гору. В описании воровства сообщаются поистине космические масштабы этого события:

«Книги Судьбы ухватил он руками, властью облекся, похитил законы.. . / Супостатов своих он пылью считает, силы его ужасаются боги»[53]. Владея Таблицами, Зу стал высшим божеством, правящим другими богами. То же происходит с богом войны Нинур-той, отнявшим их у Зу. Можно заключить, что в истории про Зу акцент повествования сделан не на содержании Таблиц, но на невероятной, фактически магической власти их обладателя. Ни Энлиль, ни Нинурта, ни Зу не пишут на этих Таблицах – благодаря одному только обладанию ими они приобретают невероятную силу слова, речи[54].

Небесные писания о судьбах привлекали пристальное внимание людей. В древних ближневосточных текстах содержатся молитвы царей к божественным покровителям, чтобы те написали о них доброе в своих книгах. Так, царь Шамашшумукин, обращаясь к Набу, просит: «Пусть Набу, писец Эсагила, запишет дни его жизни долгими в книге Судьбы»[55].

В Древней Греции, в отличие от древней ближневосточной традиции, архивные документы не играли определяющей роли в государственной и общественной сферах. Исследователи указывают, что в полисах Греции архаического и отчасти классического периодов не было ничего похожего на бюрократию; архивные записи, если и велись, не имели организованного характера; управление в большинстве городов-государств осуществлялось без серьезной опоры на письменные документы[56]. Можно также отметить, что сформировавший государственный строй Спарты Ликург повелел не записывать законы, считая, что правильное воспитание «исполняет в душе каждого роль законодателя»[57]. В Афинах V—IV вв. письменность (высечение на камне) главным образом использовалась для вынесения на всеобщее обозрение законов и постановлений полиса, списков отличившихся граждан и предателей[58]. Начиная с IV в. к эллинистическому периоду роль письменности несравненно возрастает; Аристотель отмечает, что грамотность общеполезна и нужна «для ведения денежных дел, и для домоводства, и для научных занятий, и для многих отраслей государственной деятельности» (Политика 1338а. 15—17)[59].

Уровень культурного развития Греции был высочайшим, и письменные тексты широко использовались для обучения, а также в качестве образцов риторического красноречия. Однако в то же время для греческой мысли подчас характерно несколько скептическое отношение к записанным текстам; предпочтение отдается живому устному слову, которое «способно себя защитить и при этом умеет говорить с кем следует, умеет и промолчать», как говорит об этом Сократ в платоновском диалоге «Федр»