- Ты ранена?! - его взгляд застыл на обмотанной окровавленным платком руке, - Авель, отправь за Нюр, пусть поспешит.
Я благодарно кивнула, и... промолчала.
Голова же Фейерии была занята совершенно другими заботами.
- Первым делом, я хочу вернуть себе свои покои. Я слишком устала, и мне нужен отдых, - заявила Фейерия.
- К сожалению, дворец претерпел некоторую перепланировку и вот уже триста лет ту часть занимает супруга Верховного Приама. На данный момент это моя супруга Сафия, и она будет рада разделить с Богиней эту часть Дворца.
Я ахнула про себя. Мать Томаса? Кто же знал, что я вот при таких обстоятельствах познакомлюсь с ними.
- Вы меня не поняли, Виттарион, - приторно-сладким, но повелительным тоном пропела Фейерия, - это мой Дворец и своё делить я, ни с кем не намерена. Пусть в течение часа освободят левую часть Дворца для меня и моей помощницы. Все-таки это Ваша жена, Виттарион, Вам с ней и делить вторую часть. Скажите спасибо за это.
Взор Виттариона нахмурился.
- Постой, так же нельзя, - слова Фейерии настолько возмутили меня, что я не сдержалась. Это было уже слишком. Выгонять людей только для удовлетворения собственных амбиций, было верхом высокомерия, - дворец большой и места хватит всем, не надо никого выгонять!
При одной мысли, что эта из-за них мать Томаса выгонят из дома и прилюдно унизят, лишат удобств, меня начинало трясти. Действия Фейерии выходили за рамки разумных.
Но неожиданно...
- Хорошо, Богиня, я распоряжусь, - Виттарион согласился.

***

Он вернулся один.
Для него праздник был закончен.
Он тихо открыл дверь и зашел в комнату, давая себе возможность наконец-то расслабиться, ботинки остались у двери, пиджак полетел в сторону, а пуговицы рубашки разлетелись в стороны одновременно с тяжелым выдохом. Всегда оказываясь в этой комнате, он предавался воспоминаниям. Это было единственное место, где ему не надо было сдерживаться, мнимо улыбаться и вести себя как будто все прошло.
Ничего не прошло.
Каждый день ему давался все труднее и труднее. Школа, тренировки, друзья, Орден. Школа, тренировки, друзья, Орден. И все по новой. Всегда такой сильный, собранный, решительный, внушающий страх врагам. Он не мог иначе. Но это была маска.
И лишь в этой комнате он ее снимал.
Потому что это была ее комната.
Одной рукой откинув пудровое покрывало в сторону, он бросился на кровать, уткнувшись носом в подушки и сцепив пальцы над головой. Глубоко вдохнул запах белья и громко выдохнув, перевернулся на спину, уставившись в потолок.
Все здесь напоминало о ней.
Томас вспомнил самый первый раз, когда он по просьбе Глории переехал в этот дом и переступил порог этой комнаты. В ту ночь он совсем не спал. Ее запах был повсюду и он готов был не спать еще ночь и еще, лишь бы ощущать его, дышать им.
Осознание, что Евы больше нет в этом мире, было сродни смерти, и любой другой так бы и думал, не зная об иной стороне мироздания.
Мыслями он снова и снова возвращался в то место, где они виделись в последний раз, где сердце, подсказало ему лишь один верный способ быть с любимой, не смотря ни на какие угрозы, где их первый поцелуй, сметающий все остальные чувства, кроме как желания быть с ней и любить, был жестоко прерван коварным провидением.
В ту ночь он понял, что снова судьба-злодейка, сделавшая его лишним не только в этом мире, но и в том, требующая справедливого равновесия, не пропустила его, ведь для нее он просто напросто не существовал.
Он чувствовал свою вину, не сумел, не сберег, не нашел выхода. И при всем при том, когда все окружающие уверены, что Томас Бредли никогда не проигрывает.