По этому случаю правительство, похоже, и решило притормозить метания Уордена и назначило его на солидный пост в Центре ракетно-космических систем в Лос-Анджелесе, где тот получил под свое начало полсотни отборных специалистов и карт-бланш на реализацию своих идей. Главной целью было заставить его произвести должное впечатление на кого-нибудь из высших военачальников. «Ты там что-нибудь исследуй и кратко как следует доложи о главном, – вспоминал Уорден, – чтобы они сказали: „Годится!“ Такова была задача. Хотя обычно они там просто всё убирали в долгий ящик на полгода, а то и на пять лет, пока очередная задача не подопрет, чтобы они этот ящик открыли».

Уорден не был противником серьезных научных изысканий и понимал их ценность, но, будучи человеком дела, всё-таки предпочитал прикладные разработки. Он давно пришел к умозаключению, что кардинальные улучшения в радиоэлектронике и вычислительной технике открывают блестящие новые перспективы на обоих фронтах космический инженерии – в разработке спутников и ракетостроении. Его главный тезис был прост: легкие умные спутники плюс легкие умные ракеты обеспечат долгожданный прорыв к так называемому космосу оперативного реагирования. Эта идея и легла в основу того, что в скором времени оформится в «космические силы», поскольку Уордену хотелось, чтобы американские военные и в космосе обладали способностью развертывать свои вооружения с такой же стремительностью и точностью, какой они славятся среди земных стихий.

«Если случится внезапный кризис, к примеру в Ботсване, – говорил он, – сразу встанет проблема отсутствия спутников, оптимизированных под Ботсвану. Если принимается решение выдвигать через несколько дней армию и авиацию в подобное место, ход игры в корне изменится при наличии возможности прямо тогда же запустить спутник поддержки».

У военных, однако, имелся надежный механизм самозащиты от быстрых и дешевых космических запусков. С 1960-х годов этический кодекс как НАСА, так и Минобороны гласил, что каждая ракета и каждый спутник должны работать, чего бы это ни стоило. Когда что-то шло не так, искали крайних, переписывали правила и регламенты, придумывали еще больше всяких процедур и проверок качества, дабы гарантированно исключить повторение ошибок. По словам Фреда Кеннеди, бывшего космического гуру ВВС, «культура нулевой терпимости к дефектам выстраивалась сорок лет. Единственный способ это исправить – снести всё до основания и начать строить заново».

Управление перспективных исследовательских проектов (DARPA) Минобороны США всё больше приходило в отчаяние от педантичной упертости старой гвардии. Задача DARPA – мыслить на десятилетия вперед и разрабатывать военные технологии на грани научной фантастики. Руководству управления хотелось экспериментировать в космосе с самыми безумными идеями ученых, а приходилось месяцами ждать у обочины, когда подрядчики наподобие Boeing и Lockheed Martin соизволят подбросить их спутники до космоса, настолько редки были запуски их ракет-носителей. «У нас в DARPA даже предлагали: „Давайте закажем себе оптом штук пятьдесят легких ракет и покажем нос этому идиотскому сообществу, неспособному собраться“», – вспоминал Кеннеди.

Осваиваясь на новом посту, Уорден вскоре обнаружил в DARPA немало единомышленников; они скооперировались и предприняли мозговую атаку на эту проблему. Их внимание сразу же привлекла весьма интригующая затея очень богатого парня по имени Илон Маск, создавшего компанию SpaceX специально для налаживания регулярных запусков дешевых ракет-носителей для массовой доставки спутников на орбиту.