– Сэр, я звоню вам, чтобы попросить позвонить в полицию и сказать им, что вы не собираетесь выдвигать никаких обвинений против человека, найденного внутри Нейтринной обсерватории Садбери.

– Я слушаю.

– Мне удалось убедить госпиталь не выписывать пока этого человека из больницы. Поглощение большого количества тяжёлой воды, согласно «Перечню опасных материалов», может привести к смерти. Она влияет на осмотическое давление в клеточных стенках. Конечно, он не мог выпить её столько, чтобы нанести себе ощутимый вред, но мы воспользовались этим в качестве предлога для того, чтобы оставить его в больнице. Иначе его бы уже упекли в каталажку.

– В каталажку, – повторил президент с явным удовольствием.

Рубен смешался ещё больше.

– В любом случае, как я сказал, я не думаю, что ему место в тюрьме.

– Расскажите мне, почему вы так думаете, – потребовал голос.

И Рубен рассказал.

Президент компании «Инко» был решительным человеком.

– Я позвоню им, – сказал он.

Понтер лежал на… предположительно, это была кровать, но она не была утоплена в пол, чтобы лежащий находился на одном с ним уровне; наоборот, она была приподнята над полом на неприятного вида металлической раме. А подушка была бесформенным мешком, наполненным непонятно чем, но уж точно не высушенными кедровыми орешками, как подушки у него дома.

Лысый человек – Понтер заметил, что на голове у него пробивается щетина, так что отсутствие волос не было врождённой особенностью, а достигалось искусственно – покинул комнату. Понтер лежал, закинув руки за голову, – это создавало черепу более привычную опору, чем здешние подушки. Хак это не мешало: её сканеры воспринимали всё в радиусе нескольких шагов, а оптический объектив ей был нужен только для того, чтобы рассмотреть что-то за пределами этого радиуса.

– Сейчас, очевидно, ночь, – произнёс он в пространство.

– Да, – ответила Хак. Понтер почувствовал слабую вибрацию кохлеарных имплантов прижатым к ладоням затылком.

– Но снаружи светло. В этой комнате есть окно; похоже, у них искусственное освещение и внутри, и снаружи.

– Интересно знать зачем? – спросила Хак.

Понтер поднялся – так странно было свешивать ноги с края кровати и нащупывать пол где-то внизу – и заспешил к окну. Было слишком светло, чтобы разглядеть звёзды, но…

– Вон там. – Понтер повернул запястье к окну, чтобы Хак могла видеть.

– Да, это земная луна, – подтвердила Хак. – Её фаза – примерно последняя четверть – в точности соответствует сегодняшней дате: 148/118/24.

Понтер покачал головой и вернулся на странную приподнятую кровать. Он сел на её край; без опоры для спины сидеть было неудобно. Потом дотронулся до левой стороны головы, которую забинтовал человек с замотанной тканью головой, – возможно, подумал Понтер, этот человек тоже серьёзно ранен.

– Голова болит, – сказал он в пустоту.

– Да, – согласилась Хак. – Но ты же сам видел нутрограммы, которые они сделали; серьёзных повреждений нет.

– Но я чуть не утонул.

– Это так.

– Так что… возможно, у меня повреждён мозг. Аноксия и всё такое…

– Думаешь, у тебя галлюцинации? – спросила Хак.

– Ну, – сказал Понтер, обводя рукой комнату, – как ещё объяснить всё это?

– Если у тебя галлюцинации, – ответила компаньон после короткой паузы, – то мои слова о том, что это не так, могут быть их частью. Так что нет никакого смысла пытаться тебя разубедить, не правда ли?

Понтер снова улёгся на кровать и уставился в потолок, на котором не было ни хрономеров, ни украшений.

– Тебе обязательно нужно поспать, – сказала Хак. – Возможно, утром ситуация прояснится.