– Бочки должны быть вонючим, – проговорил Фома. Это был самый скользкий момент плана.

– Из-под селедки, что ли? – спросил человек.

– С дерьмом. А три чистые.

Ромс долго смотрел на Фому. Силясь понять Шамана. Орки тоже замерли и смотрели на Фому. Наконец старший хекнул.

– Хе…Хе… – покачал головой. – Ну ты, Шаман, и даешь… А затем упал на тюфяк и схватился за живот. Он хохотал долго и до слез. Когда поднялся, то вытерев слезы, глубоко задышал, стараясь успокоиться.

Молодой орк не выдержал и крикнул:

– Отец, я не поеду среди дерьма! – и тут же получил от орка подзатыльник.

– Поедешь, Рыкул. Шаман дело говорит. Иначе мы отсюда не выберемся, а бочки золотарей никто проверять не будет. Да и ехать нам не больше часа, потерпим.

– Когда вывозят дерьмо из города? – спросил Фома.

– Да каждый день вывозят. Когда готовым нужно быть?

– Завтра к вечеру. Послезавтра утром тронемся в путь. – человек задумался.

– Добавь золотой, – пробурчал он, – иначе не успею. Фома раскрыл ладонь и протянул Ромсу золотую монету.

– Они у тебя из рук, что ли растут? – удивленно спросил Ромс.

– Оттуда, – усмехнулся Фома. – Слышал рассказ о золотых руках?

– Нет. Что за рассказ?

– Да короткий. У кого руки из плеч растут, у того руки золотые.

– А откуда они еще могут расти? – удивленно спросил человек.

– Еще могут из задницы, – равнодушно ответил Фома.

– Это как?

Фома вспомнил нравоучения учителя:

– Если ты все делаешь хорошо, значит руки растут из правильного места, а если делаешь все плохо, то значит, как говорится, через жопу.

Ромс заерзал на тюфяке. Потом не выдержал и спросил:

– А как узнать откуда они растут, если получается то хорошо, то плохо?

– А ты их чаще нюхай, – ответил широкоплечий орк и снова заржал в полный голос. – Если воняют дерьмом, то они у тебя из зада растут.

– Да ну вас… – человек встал, а потом, не в силах преодолеть искушение, понюхал свои руки. Теперь хохотали уже трое орков.

Человек ушел и вернулся поздно вечером. От него шла такая вонь, что орки проснулись. Широкоплечий возмущенно прорычал:

– Слушай сюда, бледнолицее дерьмо. Иди в баню помойся.

Фома его остановил:

– Не надо, Ромс. Потерпи. А то стражники не поверят. Как этот так? В бочках дерьмо, а ты им не воняешь. За терпение добавлю золотой. Только иди в другую пещеру.

Ромс хмыкнул что-то нечленораздельное и ушел. Фома крикнул вслед:

– У тебя все готово?

Из правой пещеры донеслось:

– Все, Шаман.

– Тогда завтра по утру выезжаем. Старухе не говори.

– Хорошо.

Утром они поднялись наверх. Фома отдал старухе золотой. Та его взяла и ушла за занавеску.

– Съезжаете? – спросила оттуда.

– Съезжаем, старая, – отозвался Ромс.

– Ох ты и воняешь Ромс. Вот что значит связаться со степными шакалами. Ну чтоб вы в повозке задохнулись, – напутствовала Рулла орков и пошла отворять двери. Когда она проходила мимо Фомы, он молниеносно ухватил ее за шею. Старуха дернулась и повисла мешком в его руке. Фома осторожно опустил ее на пол.

– Ты зачем это сделал? – спросил Ромс.

– Она хотела сдать нас страже после отъезда, – ответил Фома. – И тебя, кстати, тоже. Так что в городе лучше больше не появляйся. Я ее усыпил.

– Это точно?

– Это было в ее ауре, – ответил Фома.

Человек кивнул, кинул неприязненный взгляд на старуху и пошел открывать запоры на двери. Пропустил орков и когда они вышли, пробурчал:

– Постойте, я сейчас.

Вернулся он вскоре. Ни Фома, ни орки не спросили, зачем он возвращался.

Они подошли к повозке запряженной парой старых кляч. Дырявый тент открывал вид на грязные вонючие бочки.

– Ваши в третьем ряду, – сообщил Фома. Орки, морща носы, перелезли через борта и подняв бочки уселись. Человек помог накрыть их бочками и полюбовавшись на дело своих рук, сел на козлы.