Насколько это возможно, я отрешаюсь от испытуемого дискомфорта и старательно игнорирую дурацкое покалывание на коже, которое слишком явно свидетельствует о чужом пристальном внимании.

С радостью продолжаю затронутую Сережей «звездно-космическую» тему и украдкой улыбаюсь, оттого что Варя слушает мой поучительный рассказ с широко открытым ртом. В этом возрасте они все жадно ловят любую информацию и впитывают чужие привычки-повадки-словечки, как губка.

Закончив с познавательной частью нашего обеда, мы съедаем по два шарика бананового мороженого и возвращаемся на такси домой. И мне даже удается ни разу не взглянуть за соседний столик, где, судя по доносящимся звукам, идет оживленная беседа.

А в нашей уютной квартире, где мы с Варварой беремся за любимые раскраски, мне становится гораздо спокойнее. Плавные мазки дочери умиротворяют, «Волшебник изумрудного города» и вовсе выравнивает метавшееся, словно маятник, настроение, до отметки «прекрасно». И я укладываю кроху спать без выворачивающих душу мыслей о прошлом и просканировавшей меня с макушки до кончиков пальцев ног Марине Борисовне.

– Здесь все несколько иначе, чем в Питере, но я справляюсь.

Наполнив фиолетовую пузатую кружку травяным чаем, отчитывается устранивший свой форс-мажор Сергей. Мы с ним разговариваем на кухне вполголоса, пока Варя смотрит, наверное, уже десятый сон. Аристов неспешно цедит светлый напиток в прикуску с овсяным печеньем и параллельно раздает какие-то указания в своем телефоне, я же сижу на подоконнике, прижав колени к груди.

– Уверена, что вывезешь, Лиль?

Банальный, но вместе с тем каверзный вопрос хлестким ударом бьет в цель, заставляя зябко ежиться. Я знаю, что, вернее кого, имеет в виду муж и невольно веду плечами, подбираясь.

– Это была разовая акция. Хорошие деньги, непыльная работа, на перспективу – сарафанное радио и новые клиенты.

Глуша верещащую, словно сирена, интуицию, я убеждаю себя, что ничего страшного не случилось и на открытии салона наше с Игнатом общение закончилось. Только вот новый день преподносит незапланированные сюрпризы.

Мы гуляем на детской площадке жилого комплекса, Варя катается с небольшой горки под чутким присмотром Лии, ну, а я наблюдаю за ними издалека, разворачивая брикет сливочного пломбира. Жмурюсь в предвкушении лакомства и думаю, что неплохо бы обновить гардероб, когда колючие мурашки начинают маршировать вдоль позвоночника.

Вдыхаю глубоко, длинно. Медленно выпускаю воздух из легких и так же медленно поворачиваюсь. По залитой солнцем дорожке широким шагом перемещается Игнат, отчего мой желудок стремительно ухает в пятки, а ладони предательски холодеют.

Я не готова. Не сейчас. Не завтра. Никогда. Слишком много во мне до сих пор плещется боли, обиды, выжигающих нутро эмоций.

– Если ты о вчерашнем…

Каменею, пока функции организма скоротечно атрофируются. Пломбир неумолимо тает, стекает с пальцев и падает липкими круглыми каплями на прогретый асфальт.

Где-то там валяется мое через раз трепыхающееся сердце.

– Я хотел извиниться. Мне не стоило на тебя так набрасываться.

Не знающий, куда деть руки, мужчина в светло-синих потертых джинсах и неизменной черной футболке удивляет. Крестовский, с которым я каталась по слепящему огнями городу и могла разделить большой сочный гамбургер поздней ночью, не умел просить прощения и признавать ошибки. Он пер как танк к своим «хочу», с высокой колокольни плюя на общественное мнение и сминая катком чужие желание, если они не совпадали с его.

Изменился? Повзрослел? Нахватался бесценного опыта? Возможно…