– Могу вызвать.

– Лучше не надо.

Марина достала из багажника две туго набитые сумки, из которых выглядывали палки колбасы, сыр, овощи, пакеты сока, батоны хлеба, протянула Баринову.

– Будем пить и смеяться, как дети? – сострил он.

– Или молчать, как Тузики! – огрызнулась она. – Соседи вон за каждым шагом следят: с кем приехала, с кем уехала!

– Интересная у тебя жизнь.

– Можем махнуться.

Марина сняла пультом дом с охраны, открыла дверные замки, включила свет, первой шагнула внутрь.

Гостиная была просторной, с большими окнами, с тяжелыми шторами, высоченным потолком. Гулкая и нежилая.

Прошли в кухонное отделение в дальнем углу, Марина принялась выгружать принесенные продукты, засовывать их в холодильник.

Баринов стоял в сторонке, с интересом наблюдал за ней. За ленивыми, подчеркнуто неторопливыми движениями, за изгибом спины, за хищной кошачьей пластикой.

– Что? – подняла она голову.

– Ничего. Смотрю.

– Ну и чего увидел?

– Красиво двигаешься.

– А раньше не замечал?

– Как-то было не до этого.

Марина оставила занятие, почти вплотную подошла к нему, взглянула с насмешкой и ощущением превосходства.

– Знаешь что, парень?

– Догадался.

– Раз догадался, держи в голове, не выплескивай. А станешь наглеть, выхватишь в бубен.

– Это не в наших правилах, мадам, – широко улыбнулся Егор.

– Не в наших тоже. Но бывают исключения.

Марина вернулась к сумкам, выложила в холодильник оставшееся, поставила на стол два бокала, достала бутылку красного вина.

– Открой.

– Один пить не буду.

– А тебе, может, никто и не предлагает.

– Не боишься, что за рулем?

– Боюсь, когда без руля. Особенно ночью. Одна шпана кругом, ходить страшно.

Баринов взял штопор, легко и привычно вынул пробку, налил в оба бокала.

– За что выпьем?

Марина тоже взяла бокал, подумала. Неожиданно предложила:

– За твоего Кешу.

– С чего вдруг к нему так прониклась?

– Ты против?

– Странно как-то.

Сделали по глотку, Марина разложила сырную и колбасную нарезку по тарелкам, нарезала помидоры, прочие овощи, кивнула на стул.

– В магазин полез за деньгами?

– Ну не за тобой же!

– А там ничего не было. Инкассаторы все вывезли.

– Значит, не рассчитал. – Баринов отпил вина.

– Хочешь вытащить Кешу из дурки?

– Буду стараться.

– Сколько нужно?

Егор молчал, смотрел на Марину насмешливо и с накатывающей тихой яростью.

– Изображаешь гордого?

Он продолжал молчать.

– А может, я хочу помочь?

– Уже помогла. От ментов увела, в хату затащила, пойла налила.

– Поэтому презираешь?

– Если точнее, ненавижу.

– Вот так прямо?

– А чего финтить?.. Да, ненавижу. И тебя, и твою семейку. И ты знаешь, за что. Поэтому хочешь откупиться. Бабло предлагаешь.

– Сейчас свалишь отсюда.

– Легко!.. Не привыкать быть подзаборным. А ты, как свалю, нажрешься, выть будешь, по стенам лазить, проклинать всех. Потому что еще не до конца гнилая. Не до конца конченная стерва.

Марина, бледная и вдруг одеревеневшая, медленно поднялась, показала в сторону выхода.

– Ну-ка, двинул отсюда.

Баринов молча опорожнил бокал, поднялся, с легкой пританцовкой поклонился.

– Приятного одиночества, мадам! – И направился через гулкую гостиную к двери.

Марина посидела несколько секунд, тупо глядя в одну точку, затем резко поднялась, почти бегом ринулась за Егором.

– Эй!.. Эй, подожди!

Баринов сидел на скамеечке чуть в стороне от входа в дом, на появление Марины никак не отреагировал и лишь, когда она подошла, чуточку отодвинулся, давая место.

Марина опустилась рядом, стала смотреть на Егора внимательно, как бы изучая. Неожиданно попросила:

– Пожалей меня.

– Что? – не понял Егор.

– Пожалей.