— Тем не менее, ты смогла их активировать и спасти мне жизнь, — слабо улыбнулся Марк. — Тот снаряд, что попал в меня, зачарован на таких, как я, оборотней. Мало того, что он не даёт нам перекинуться в человеческий облик. Чтобы мы не смогли воспользоваться своей магией для исцеления. Так ещё и подавляет регенерацию, как в облике зверя, так и в облике человека. Я бы просто истёк кровью в течение нескольких дней. Достать самому его в зверином облике невозможно. Они всегда знают куда бить. Но даже перекинувшись, я кстати так и не понял, как я стал снова человеком, если заклятие всё ещё должно действовать, даже если вытащить болт, — он слегка нахмурился. — Я должен был в течение нескольких дней умереть. Но сейчас ты влила в меня свою жизненную силу. Причём очень много. Я сейчас себя прекрасно чувствую. И готов свернуть горы, — он широко улыбнулся, а его живот предательски заурчал.

— Мне кажется, что тебе сейчас ещё стоит немного полежать и отложить сворачивание гор на другое время. А прямо сейчас тебе нужно поесть. Я принесу, — улыбнулась я ему в ответ и поднялась.

Он перехватил меня за руку. По руке снова прошлась волна тепла.

— Спасибо тебе, Крис, — прошептал он, глядя мне прямо в глаза. — Ты спасла мне жизнь.

И поцеловал мои пальцы. Руку снова пронзило волной. Я почувствовала, что краснею. С огромным трудом я преодолела дикое желание кинуться ему на шею, рядом с ним было так уютно. А я была так рада, что он наконец пришёл в себя. Его мимолётные прикосновения вызывали во мне бурю эмоций. Удивление. Восторг. Комфорт. Мне не хотелось отходить от него. Даже когда он лежал в беспамятстве. Даже просыпаясь по утрам в его объятиях, пусть неосознанных.

«Да что это такое творится со мной? Крис, прекрати вести себя, как школьница на первом свидании», — меня злило то, как моё тело и мои эмоции реагируют на этого малознакомого человека. Пусть и очень симпатичного. Невероятно симпатичного и, почему-то, невероятно притягательного для меня, мужчины.

— Любой нормальный человек попытался бы сделать тоже самое, — максимально отстранённо сказала я, мягко освобождая ладонь из его руки и улыбнулась. — Лежи, я принесу тебе поесть.

Аппетит у Марка был поистине волчий. Он съел кашу, отварное мясо, что осталось от варки бульона. Я нашла плоды похожие на картошку и сварила ему их, размяв в пюре.

— Не думаю, что тебе сейчас можно столько много есть. Ты несколько дней лежал в беспамятстве, и я тебя только бульоном кормила. Желудок может взбунтоваться, — с сомнением пробурчала я, отбирая у него третью опустевшую тарелку.

Я вспомнила, как сама лежала в больнице после операции и несколько дней врачи не разрешали мне есть что-то кроме бульонов и жидкого овощного пюре.

Я нахмурилась от набежавших воспоминаний. Мне тогда было двадцать два, и я собиралась замуж за Эдика, самого завидного жениха нашего универа. Мы уже больше года жили с ним, в его квартире. Мой папа был против этого брака, считая, что Эдик та ещё скотина. Но я его тогда не слушала, а зря.

Мама Эдика, Изольда Мироновна, очень высокомерно и снисходительно относилась ко мне, считая, что я не пара её кровиночке, а так, просто девка, для согревания его постели. Она постоянно приходила к нам и поучала, что и как я не так делаю. Что "это Эдичке не понравится" и всё в таком духе. Когда я забеременела и сообщила своему жениху эту радостную, как мне казалось, новость, витая в облаках и мечтая о нашей счастливой семейной жизни.

О том, как мы с малышом будем ждать нашего папу с работы, как он будет играть с нашим сыном в футбол и ходить на рыбалку. Эдика такой поворот не очень впечатлил. Я поняла это по его кислой физиономии, что особой радости он не испытал от этой новости. Мне было больно осознавать, что наш ребёнок Эдику совершенно не нужен. А значит, не особо нужна и я.