– Хэлло… Девушка… Девушка… Почему вы меня разъединили?.. Хэлло, девушка!

Затем я плавно опустил трубку на рычаг и пошел наслаждаться обедом.

Он и вправду был замечателен. Сладковатые шейки омаров из Бахи, фасоль чили[1], причем это была не просто фасоль, что явно не соответствовало бы названию, а толстые куски нежного мяса, плавающие в обжигающем красном соусе.

Были также лепешки из кукурузной муки и…

Я как раз заканчивал обед, когда к служащему, который сидел за кассой рядом с моим столиком, подошел мужчина.

– У меня была назначена здесь встреча, – начал он. – Но я задержался в дороге. Мне никто не оставлял письма?

– Как ваше имя?

– Саттон.

Служащий покачал головой:

– Никаких писем, сеньор Саттон.

Мужчина внимательно оглядел ресторан.

– Здесь была сеньорита, американка, – продолжал служащий. – Она ждала, ждала, затем пообедала и уехала в такси.

– Она не просила ничего передать? – спросил Саттон.

– Сожалею, сеньор, ничего.

Мужчина двинулся к выходу.

Я схватил счет, швырнул его кассиру и, не дожидаясь чека и сдачи, бросился к дверям. Моя спешка насторожила официанта, и он схватил меня за руку.

– Ваш чек, сеньор. Вы не заплатили.

– Я заплатил! – сказал я ему.

Если с вами случилась неприятность в Мексике, она может обернуться крупной неприятностью. Я терял драгоценные секунды, стараясь убедить парня в своей правоте.

Когда наконец мне это удалось, я не стал выслушивать его извинений и выбежал на улицу. Мужчины и след простыл. Он, видимо, свернул за угол – знать бы, за какой. Наугад я двинулся на восток. Фортуна в этот раз оказалась не на моей стороне. Вдобавок, пока я ел, начался дождь.

К вечеру натянуло облака, но здесь, в пустыне, дожди редки, и я надеялся, что тучи разойдутся. Я опять не угадал, и теперь шел ровный моросящий дождь.

Дождь в долине Империал всегда вызывает большие проблемы.

Зерновые на этих плодородных почвах питаются влагой от орошения, и владельцам ранчо этого достаточно. Если же идет дождь, то почва, перемешанная с илом из доисторических отложений реки Колорадо, превращается в скользкую глину, которая к тому же оказывается липкой, как мокрая краска. Автомобильные шины разбрасывают ее, покрывая тротуары толстым слоем грязи и делая их скользкими, как лед.

Я вернулся в ресторан.

– Вы знаете человека, который недавно здесь появился и говорил о несостоявшейся встрече? – спросил я давешнего служащего.

– Нет, сеньор. Я никогда раньше его не видел.

– Пожалуйста, быстренько вызовите мне такси, – попросил я.

Он подошел к двери и выглянул наружу. Посмотрев вверх на облака и окинув взглядом улицу, он покачал головой:

– Боюсь, что сегодня вечером это сделать невозможно, сеньор. Здесь совсем не так, как в Соединенных Штатах. У нас здесь обычно одно, в лучшем случае два такси. Сегодня дождь, поэтому такси вообще нет.

Мексика – прекрасная страна, но есть вещи, которых мексиканцы не могут или не хотят понять. Наша спешка или необходимость срочно что-то предпринять оставляют их равнодушными.

Хотя человек ускользнул от меня, я успел хорошо его рассмотреть и запомнить.

Мне нужно было попасть к тому месту, где я оставил свою машину, и, поскольку вечер выдался дождливым, добраться туда я мог единственным способом – пешком.

Благо, идти было недалеко. Я застегнул пальто и, чтобы защититься от дождя, держался поближе к домам, а где было возможно, укрывался под навесами и крылечками, быстро перебегая перекрестки.

Вскоре я поравнялся с очередью из машин перед таможенным постом Соединенных Штатов в Калексико. Очередь была длинная. Вдалеке можно было увидеть группу работников иммиграционной службы и таможенных инспекторов. Обалдевшие от усталости, они пытали водителей стандартной гаммой вопросов: гражданами какой страны те являются, везут ли вещи, купленные в Мексике. Время от времени они приклеивали к ветровому стеклу карточку, означавшую, что машина должна пройти тщательный досмотр. Однако, как правило, дело ограничивалось беглой проверкой, и машинам давали знак двигаться дальше.