Дело было в том, если вы не догадались, что программа «Что? Где? Когда?» шла в записи. Все ответы на вопросы наши герои знали заранее. Девушки таких программ не смотрят – ну или не смотрели.
Вот так попалась на этот крючок и Тамара, родившая Вове Виталика. И хотя Вова с Тамарой прожил недолго и развелся, отношения с ними он сохранил. Виталик работает у него в «Бутерброде-обормоте», да и Тамара сидит там за кассой, вся в черном – черное же стройнит.
Так что Вова Прокладкин-соблазнитель не такой уж плохой мужик.
Парадокс Козлова
Олимпийского мишку Толик Козлов ненавидел. Первое, что он осознанно увидел в своей жизни и запомнил, был именно он. Все, все в доме Козловых было с изображением этого безобидного, застенчиво улыбающегося персонажа – на тарелках, из которых Толик ел манную кашу; на кружках, из которых он пил компот; на вазах, на ковриках, на половиках. Даже с унитаза и с ершика для его чистки смотрел «ласковый миша».
Никуда, выходит, он не улетел.
Толику казалось, что его родители больше любят этого мишку. Он казался ему ехидным и неискренним зверьком.
Папа Толика во время московских Олимпийских игр в 1980 году работал в Олимпийской деревне главным сантехником – с погонами, конечно. Он был сотрудником КГБ. Как тогда шутили, Конторы Глубокого Бурения. Во время этих игр Козлов-старший познакомился с будущей мамой Толика, которая работала в столовой в спортивной деревне. Она тоже была сотрудником этой самой конторы. Плодом этой любви и стал наш герой.
Олимпийский мишка был не только символом Олимпийских игр, но и талисманом любви и семейного счастья Козловых.
Про нелюбовь Толика к застенчивому мишке родители ничего не знали. Мальчик никогда им об этом не говорил. Он боялся их расстроить. Он вообще никогда родителям не возражал и никогда не плакал. Только улыбался и со всем соглашался. А плач – это детский протест, отстаивание своих прав, публичное заявление о том, что ребенок, хоть и маленький, но человек.
В детском саду Толика не то что не наказывали – а все время ставили в пример. Он был помощником воспитателей. «Беспроблемный ребенок», – говорили про него.
Известен такой психологический эксперимент. В детском саду детям специально пересолили манную кашу. Их всех попросили делать вид, что каша сладкая, когда войдет мальчик, который об этом заговоре ничего не знает. И вот дети сидят за столом. Входит тот, кто не в курсе секрета. Дети пробуют кашу, и каждый говорит: «Какая вкусная и сладкая каша». Доходит очередь до того, кто ничего не знает об этом секрете. Он пробует кашу, морщится, смотрит на улыбающихся, радостных малышей и после паузы говорит: «Какая вкусная и сладкая каша». Таким был Толик Козлов.
В детском саду он давился и ел, изображая удовольствие, селедку с торчащими из нее костями, похожими на седые волосы, которая лежала на берегу синего, как море, отвратительного пюре, и запивал все это компотом. Дети дразнили Козлова не только «козлом», что понятно. Они пели, пританцовывая, стриженному наголо Толику (лысый папа считал, что волосы у сына будут крепче при такой стрижке):