- Ах! – я не могу сдержать стон.

Нещадно болит язык, который я прикусила, во рту чувствуется металлический привкус крови. По-настоящему. И тут до меня доходит, что последнее ощущение – точно не сон! Я открываю глаза, а там… грозный небритый мужик с самыми кошмарными шрамами, которые я когда-либо видела вживую. Сердце сжимается от ужаса и… жалости. Это кто же его так?

Я что-то спрашиваю, сама не понимая, ведь всё моё внимание приковано к глазу, который каким-то невероятным образом продолжает видеть, несмотря на ранение. Он военный? Или, может, нарвался на бандитов в одной из подворотен Петербурга? Хотя, какой Петербург с таким пронзительно-синим небом? Скорее всего, мы куда-то уплыли и так и не вернулись домой, а ведь завтра уже свадьба! Или сегодня? Я совершенно потеряла чувство времени.

И тут поступает такая информация, что я напрочь забываю о Катьке и резко вспоминаю, что предшествовало моему сну. Дракон. В небе парил дракон. Вот только почему этот мужчина говорит, что дракон – это он?

Вопрос тут же отпадает, едва я приглядываюсь к его глазам. Серым, словно воды Невы в ненастье, и всю эту хмарь пересекает трещина чёрного зрачка. Вертикального.

- Ах! – я вновь не могу сдержать эмоций, хотя привыкла при незнакомцах не показывать лишнего.

Особенно таких мужественных и странных. Впрочем, наравне со страхом просыпается творческое любопытство: смогу ли я достоверно отобразить его образ на холсте? Хм, тут явно понадобится побольше серого, ржавого, бронзового…

Мои размышления прерывает его рука. На моей шее. Сердце бьётся пойманной птицей, я вновь заглядываю в его невозможные глаза и… растворяюсь. В них столько боли, недоверия и глубины, что я чуть не задыхаюсь от эмоций. Тону, словно прыгнула с той самой яхты, где мы праздновали Катькин девичник, в Неву.

Ну, или Финский залив. Я, хоть убей, не помню подробностей.

Бурливые волны его чувств захлёстывают, ввергают в пучину, мешают связно мыслить. Что он там спрашивает?

- Кто ты такая? – его голос такой грозный, но последние интонации – горькие, как полынь, говорят совсем о другом.

Даже не так страшно стало. Ведь способность страдать – признак человечности. Пусть он и дракон. Впрочем, о каком драконе можно рассуждать всерьёз? Всё это сон, навеянный чрезмерным употреблением алкоголя. Но какой занимательный!

- Кхм, - многозначительно кашляю я, намекая, что со свободным горлом говорить куда легче.

Рука разжимается, но лишь слегка, давая вдохнуть поглубже, не освобождая совсем.

- Кто ты такая? – вновь чеканит он слова, сверля змеиным взором.

Впрочем, змей я никогда не боялась, наоборот, меня всегда поражало, насколько они тёплые и гладкие наощупь. Хотя на вид и не скажешь!

Повинуясь внезапному порыву, я провожу пальцем по его шраму. Не тому, что пересекает глаз – вдруг поврежу и без того пострадавший орган, но второй, который на скуле. Мужчина замирает.

- Я – Диана, - губы пересохли, гортань царапает горячий воздух, но я не могу оторваться от него.

Словно от этого разговора зависят наши с ним жизни. Настолько, что даже вода подождёт, пусть именно она – источник жизни на Земле.

И плевать, что это всего лишь сон! Непростой, стоит отметить, ибо от моего прикосновения его лицо каменеет. Взгляд, и без того колючий, застывает серой глыбой  льда, а рука вновь сдавливает горло.

- Не играй со мной, - дракон шипит, словно не высшая рептилия, а банальная гадюка.

Или как там правильно их классифицировать? Я не особо разбираюсь в зоологии, тем более навьей.

Мои глаза закатываются от нехватки кислорода, и перед ними вновь бушует буран, подсвеченный звёздами. Красиво, дико и немного больно. Впрочем, последнее довольно быстро отступает, пропуская вперёд чувство дивного наслаждения от горячих прикосновений. Чьих? Кто его знает. Может, того дракона, а может я перехожу в другой сон, тут и не разберёшься, пока не проснёшься.