– Мне известно, что вы с Фирахелем – любовники, – прервал меня эльф, допустив в голос толику раздражения. – Сейчас речь не об этом, – он улыбнулся с каким-то хищным предвкушением во взгляде. – Тарим Фирахель утверждает, что ты покалечила его и оставила умирать в подземном гроте.

– Простите, лорд, – очень невежливо перебила я. – Но Тарим – огненный демон, сын правителя. У него достаточно силы, чтобы освободиться из каменных тисков. А что касается того, что его якобы кто-то покалечил… – я подняла голову и попыталась принять вид милый и безобидный, – это точно была не я. А что, кстати, с ним произошло?

– Его нашли раненым, истекающим кровью, – сообщил эльф. – Все, чего удалось от него добиться – обвинения в том, что ты избила его.

– Избила?! – возмущенно воскликнула я. – Это не так! Когда я оставила его, он был вполне здоров. Но я могу выдвинуть встречные обвинения. Скажем, в том, что Фирахель использовал на мне средство, изменяющее сознание.

– На демонов не действуют дурманящие вещества, – сверкнул глазами лорд. – А так как Тарим – принц огненных демонов, я не могу оставить без внимания его слова.

– Он использовал на мне пыльцу вирсении! – возмутилась я. Припомнила слова Дарта: – Вы не подскажете, лорд, почему ее называют «светлоэльфийской дрянью»?

– С учетом ваших отношений он был в своем праве, – сообщил лорд, поднимаясь из-за стола и подходя ко мне. Сделал глубокий вдох и продолжил: – Вирсения – это природный афродизиак, который растет только на наших, эльфийских землях. Он действует так, что женщина всего лишь выбирает наиболее подходящего мужчину для продолжения рода. В определенных ситуациях – это величайшее благо. Ты уверена, что Тарим применил именно вирсению?

– Да. Он сам об этом сказал. И что значит – величайшее благо? То есть дурманить женщин – это хорошо? Что вы делаете?

Эльф вел себя как-то странно. Мало того, что он подошел слишком близко, чего раньше себе не позволял. Так он еще и наклонился так, как будто собирался поцеловать меня!

– Пытаюсь понять, – лорд ди Раэтран навис надо мной, вынуждая сделать шаг назад. – Вирсения действует на женщин вполне определенным образом. И вместе с тем я уверен, что Тарим не получил того, ради чего он применил пыльцу.

– Вы хотите узнать, по-прежнему ли я под действием вирсении?

Отступая от лорда, я уперлась спиной в стену.  

– Я вижу, что нет, – эльф бесцеремонно взял меня за подбородок и повернул голову, заглядывая в глаза. – И это странно. Тарим сказал, что ты разорвала помолвку. Это правда?

– Да, правда, – я попыталась вывернуться из жестких пальцев эльфа, но он держал крепко. – Хоть это и не ваше дело.

– Тогда ответь мне. С кем ты была? Кто помог тебе справиться с действием вирсении?

Очень странно, но в голосе Альрема ди Раэтрана слышалась самая настоящая ярость. Но это еще не все – я ощутила ментальное давление, принуждающее говорить правду. И если бы не артефакт у меня на голове, о котором лорд не знал, я бы выложила сейчас все, что со мной произошло.

– Знаете, лорд ди Раэтран, иногда холодный душ творит чудеса, – сухо сообщила я, кладя руку на запястье эльфа. Из моих пальцев показались когти. – А теперь отпустите меня, или я буду вынуждена применить против вас силу. Вы не имеете никакого права так говорить со мной.

– Это было бы весьма занимательно, – лорд ди Раэтран улыбнулся уголком губ. – Но насчет прав ты ошибаешься.

Он выпустил меня, и отошел к столу. Щелкнул пальцами, и в стене открылась небольшая ниша. Оттуда выплыл свернутый в трубочку лист бумаги. Эльф взял его и протянул мне.