Но в тот самый момент, когда показалось, что скандал неминуем – как раз внесли пиво, – к обиженному Южиру подкатил невысокий кругленький человечек и улыбнулся, как родному:

– Синьор капитан!

– ИХ, – выдохнул полицейский.

– Как приятно, что вы меня помните.

– Давно помню…

– Да… история нашей дружбы насчитывает не один год, – пустился в воспоминания суперкарго. – В ту зиму меня изрядно потрясла чимпанская лихорадка, которая завершилась неприятными высыпаниями.

– Тем не менее тебя не повесили.

– И правильно, надо сказать, сделали, – расплылся в улыбке кругленький.

Знакомство Иоахима Христофора Бабарского с жителями патриархального Даген Тура началось с небольшого мошенничества и как следствие – с оперативного решения местного судьи о повешении нахального инопланетника. Это своих лингийцы могли судить годами, тщательно обсуждая предыдущую жизнь оступившегося соседа, а с инопланетниками особо не церемонились. ИХ уже попрощался с жизнью, но на его счастье в Даген Тур вернулся Помпилио, и судьба незадачливого мошенника совершила лихой поворот. Узнав, что его обычно спокойные, но временами буйные подданные вновь собрались кого-то вешать, Помпилио затребовал материалы дела, потом переговорил с ИХ, оценил уровень его пронырливости как интересный и принял решение о помиловании. Потому что ему как раз требовался толковый суперкарго. С тех пор Бабарский служил на «Пытливом амуше», знал поимённо всех жителей Даген Тура и со всеми раскланивался. Тем более с начальником полиции.

– Решили заглянуть на верхнюю палубу, синьор капитан? Тоже нужно проветриться?

– В смысле?

– Свежий воздух ещё никому не вредил. Особенно по утрам.

– День к вечеру идёт.

– Именно это я и имел в виду, синьор капитан.

Южир понял, на что намекает ИХ, собрался возмутиться, но передумал, сообразив, что никто, кроме Бабарского, с ним разговаривать не станет.

– Я посещал Челлингрид для участия в полицейской конференции.

– Мы слышали о ней, – подтвердил Бабарский. – И старались не появляться в том районе, где вы… где ваши коллеги… гм… В общем, мы старались не появляться.

– Весьма предусмотрительно.

– Поэтому мы – офицеры, синьор капитан, нам положено быть предусмотрительными.

– Были бы предусмотрительными – возвращались бы завтра, – громко произнёс Аксель.

– А что бы изменилось?

– Пожалуй, ничего, – подумав, согласился Крачин. После чего сдул пену и одним глотком опустошил половину кружки.

Господин полицейский капитан изволили посмотреть на старшего помощника с некоторой завистью. И не зная, как напроситься на угощение, поинтересовались:

– То есть вы развлекались в Челлингриде?

– Да как сказать… – протянул Бабарский. – Скорее отдыхали. Цепарская жизнь полна опасностей, знаете ли…

Помпилио запрещал офицерам шуметь в патриархальном Даген Туре, да и шуметь, говоря откровенно, в нём было особо негде, поскольку из тонких развлечений Даген Тур предлагал исключительно трактиры с известным набором спиртного. Вот и приходилось посещать крупные города, благо до Скокконбриджа было всего два часа на поезде, а до Челлингрида – четыре, но по озеру, прогулки по которому Бабарский весьма любил. Города эти нельзя было назвать эпицентром разврата, однако развлечений хватало, и на репутации мессера Помпилио похождения офицеров никак не отражались.

– К тому же в Челлингриде есть несколько замечательных клиник, а мне как раз требовалось посетить хороших медикусов, способных разобраться с букетом моих смертельных заболеваний…

Словоохотливый Бабарский очень любил делиться с собеседниками трагическими диагнозами, которые сам себе ставил и с которыми мужественно сражался. Вот и сейчас он собрался оседлать любимого конька, сообщив: