– Называют меня Злобным Драконом, и вам это известно, – сказала Варвара без снисхождения к летам профессора.

– С вами опасно иметь дело. Сам впадаю в нерешительность, когда имею счастье общаться с вами.

– Алексей Юрьевич, что-то случилось?

В самом деле, голос выдавал Тульева. В обычном настроении профессор звучал как серебряный колокольчик. Сейчас потух, был вялым и тихим. Уж не подхватил ли вирус?

– Ничего такого, зачем стоило бы вас беспокоить… Вы не будете обижаться на глупого старика?

– Что произошло? – спросила Варвара, спустив ноги со стола. В такой печали Тульева она не припомнила. Уж не умер ли кто-то близкий?

– В общем и целом сущий пустяк, – начал он. И, витиевато выражаясь, попросил заменить его на вступительном экзамене у актеров.

В просьбе отказать было нельзя. Профессору вообще нельзя было отказать. Варвара взглянула на часы: времени до прямого эфира достаточно. Можно успеть. Она попросила десять минут на сборы и полчаса на дорогу. Профессор поблагодарил печально. И отключился.

Варвара взялась стягивать футболку, но тут бренькнул дверной звонок. Гостей она не ждала, а потому открыла дверь, прикрывшись створкой.

На пороге стоял юноша в белых шортах до колен и сандалиях, надетых на черные носки. Безрукавную рубашку согревал стеганый жилет с логотипом службы доставки. Лицо говорило, что под ним скрывается простодушная душа юноши, которого родители наградили именем Пансофий. Чем обрекли на вечные муки.

– Софик, тебе чего? – спросила Варвара, не желая тратить время на человека, которому помогла достаточно. Как минимум нашла жилье, за которое Пансофий платил только коммунальные платежи. Что для Петербурга – сказка.

– Доставка, – сказал Пансофий, держа на вытянутых руках квадратную коробку бордового цвета с золотом. – Вам, Варвара Георгиевна.

– Что там?

– Торт! – сказал Пансофий, как ребенок о мечте детства. – Из «Астории». Пахнет сказочно.

– Кто прислал?

– От Кирилла Мукомолова. Требование передать лично вам в руки. И вот тут еще записка от него, – Пансофий покосился на конверт, воткнутый под бантик.

Торт в жару не только лишние калории, но проверка характера. Варвара готова была отправить любой торт во чрево холодильника. Но торт от этого режиссера… После того, что он сделал… А теперь зализывает вину… Ну уж нет. Этим тортом Мукомолову надо бы запустить в лицо. Только Варваре было некогда.

– Верни отправителю, – сказала она без жалости.

– Как вернуть? – изумился Пансофий. В его сознании не умещалось, что можно отказаться от торта. Даже в жару.

– Как хочешь. Тебе оплатить доставку?

– Что вы, Варвара Георгиевна, я хорошо зарабатываю. Если требуете…

– Да, требую, – строго сказала Варвара. И не стала напоминать, что кое-кто две недели назад занял у нее десять тысяч. Эти деньги сейчас бы ей очень пригодились. – Не смей откусить ни розочку, ни зефиринку. Я проверю.

– Не посмею, – опечалился Пансофий. – Так что, нести назад?

– Торопись, пока крем не потек.

– Значит, возврат…

– Ты к вступительным экзаменам готовишься?

– Готовлюсь, – в грусти ответил курьер.

Варвара поняла: театроведение Пансофия не дождется. Засосала вольная курьерская жизнь. Наверное, тысяч девяносто зашибает. На фоне таких барышей стипендия аспиранта Ванзаровой казалась плохой шуткой. Ну и зачем учиться? Чтобы прыгнуть из курьеров в миллионеры, высшее образование не нужно.

– Вернешь торт и берись за подготовку, – сказала Варвара. – Прости, Софик, ни чая, ни воды не дам. Очень спешу.

И захлопнула дверь.

Жара упрощает отношения. Прямо как футбол.

Старую петербургскую улицу перегораживала толпа. Девушки не были фанатками эстрадной звезды, а в здании серого гранита концерты не устраивали. Зато полтора века здесь учили, как стать звездой. Если сильно повезет.