— Ага, а что тут у нас такое было?..

На полу под ковром остался след пентаграммы. Кто-то сильно торопился, пытаясь уничтожить улики, но не сумел сделать этого до конца. Вероятно, ему не хватило времени. Я закончила начатое преступником, предварительно заучив подтертый местами рисунок. К счастью, на зрительную память я никогда не жаловалась. И сейчас она могла здорово пригодиться.

Ко всему прочему под кроватью Адайны обнаружился пустой прозрачный пузырек со следами зеленой жидкости на стенках. Под подушкой отыскалась и пробка. Засунув одну находку в другую, спрятала обе до поры до времени. Эх, мне бы сейчас в лабораторию, оснащенную микроскопами и реактивами, тогда бы расследование продвинулось быстрее.

Хотя, не факт, что лаборатория академии оснащена нужными приспособлениями…

Кто там что говорил про зелья?

Интересно, перед встречей с рогатым в прямом смысле мужем Адайна приняла успокоительное или яд? Если последнее, то по своей воле или ей помогли? Самоубийство или убийство? А пентаграмма — она появилась до или после моего появления? Мне ведь не кажется, две последние вещи связаны напрямую?

Послышались шаркающие шаги в коридоре, и я поспешила вернуться в исходное положение. То есть легла в кровать и прикинулась дурочкой. Еще и ручки на груди сложила, а глазки прикрыла. Вы ведь такой привыкли видеть Адайну, покорной и на все согласной? Что ж, давайте, поиграем.

Рэйваном оказался невысокий коренастый мужчина с коротко остриженными седыми волосами и участливым взглядом серых глаз. Судя по чемоданчику в руках и прибору, отдаленно напоминающему стетоскоп, он действительно был местным доктором. Но самое главное, у него не было рогов, что значительно облегчило наше с ним общение. И демоном он не представлялся. Зато улыбался довольно простодушно и обращался со мной, то есть с Адайной, ласково и учтиво. Войдя в комнату, он придвинул к кровати мягкий пуф и, сев на него, взял меня за руку.

— Как твое самочувствие, дочка? — заботливо поинтересовался он, заглядывая в глаза. — Я знал, что это испытание подломит твою хрупкую натуру. Стоило тебя лучше подготовить к брачной ночи. Да и успокоительное тебе бы не помешало. Жаль, что Джоанна высказалась против. Но ты сама знаешь, она редко прислушивается к советам.

О, относительной этой дамы я успела сделать определенные выводы. А что до доктора — почему, интересно, он назвал меня дочкой? Он ко всем пациенткам так обращается, или дело в другом?

— Голова кружится, — сообщила я заранее приготовленную ложь. — И дрожь в теле.

Подняла руки, показав, что неплохо умею разыгрывать больную.

Рэйван понятливо покивал и, расположив трубки «стетоскопа» у себя на висках, акустическую головку приложил к моей груди. Прикрыл глаза, вслушиваясь.

— Жжение в груди чувствуешь?

— Немного, — призналась, хотя не заметила в себе (точнее, не в себе) ничего особенного. Но решила поддержать доктора.

— Наверняка твой дар взбунтовался при приближении фарэса Эйдена, — задумчиво выдал он, снова покивав. — Бедная девочка… Огонь пожирает тебя изнутри, но такова участь всех великих сэр…

Ого, так этот «стетоскоп» прослушивает дар? А Рэйван не просто лекарь, он немного маг.

Я едва сдержала истерический смешок. Как ярой реалистке мне было сложно поверить во все происходящее. Тем более что ни жжения в груди, ни, тем более, пожара, я не ощущала. Возможно ли такое, что дар исчез вместе с настоящей Адайной?

Задать этот вопрос вслух я не рискнула. Кто знает, какое наказание положено здесь за вторжение в чужое тело. Если решат сжечь на костре, как ведьму, вот тогда точно почувствую жжение.