Проморгавшись, я, наконец, смогла выдохнуть.

- Автобус жду, - наверно, сработала привычка «держать лицо», поэтому голос почти не дрогнул. Но от шмыгания носом я не удержалась.

- Приспичило тебе прямо по жаре ехать! И с вещами? Ты куда собралась? – Алик, казалось, был искренне раз нашей встрече. Хотя должен быть здорово обижен.

Весь год, что я провела в Великино, он за мной трогательно ухаживал. Вернее, не весь год, а когда приезжал домой на каникулы и выходные. Он такой романтичный. Как настоящий рыцарь. В теплое время года по утрам я находила маленькие букетики полевых цветов у себя на подоконнике, шоколадку или маленькую игрушку. Мы ходили в кино, однажды даже ездили в город в парк на аттракционы. Он называл меня Дамой сердца, но забыл, что Дама сердца – это по определению недоступная женщина. Ей посвящают стихи и подвиги, но она чужая избранница. И это придает их тонкой связи особую остроту, надрыв.

До него я парней к себе близко не подпускала. «Так мама велела». Но и сама считала, что встречаться с кем-то, лишь бы галочку поставить, что у тебя кто-то есть, тоже глупо. Я училась, много читала, и тратить время на бестолковое общение не собиралась.

Но Алик был умным, начитанным. И робким. Он не лез целоваться, не пытался лапать. Наверно, понимал, что это поставит крест на нашей дружбе. И обоих это устраивало.

До появления Подгорского. Когда мой рыцарь понял, что между нами зарождаются не просто товарищеские отношения, он закатил мне скандал.

- Ты такая же, как все! Я презираю тебя! Ты! Ты! Меркантильная продажная девка!! – голос Алика сорвался на фальцет. Его и так не очень красивое лицо исказилось гримасой злости. В глазах отражалось отвращение и уязвленное самолюбие. – Да! Ты продалась богатенькому Буратино! За бабки!

Я не стала ждать, что он еще выкинет, и влепила ему звонкую пощечину, которая должна была превратить эту истерящую бабу в прежнего Алика. Интеллигентного и воспитанного. Теперь я понимаю, что люди не меняются. И если есть червоточинка, она никуда не денется. Ее можно умело маскировать, но в критические моменты она обязательно вылезет. И вообще, трудности – это катализатор личности.

- Кто тебе дал право меня оскорблять? Я тебе не жена! И даже не девушка! Мы были друзьями, и нас это устраивало. Так что будь добр, извинись, и забудем эту отвратительную сцену, - отчитала я его, как провинившегося школьника.

Несколько минут он еще обиженно сопел, потом или признал мою правоту, или сделал вид, но извинился. Конечно, цветы у меня перестали появляться на подоконнике, но когда он приходил за молоком или творогом, мы общались, как раньше. Ну почти.

И вот Судьба в качестве жилетки подгоняет мне бывшего друга. Но если Подгорский был последним человеком на земле, к которому я хотела бы обратиться за помощью, то Алик был предпоследним. Доставить ему минуты торжества ни за что не согласилась бы. Но я и не ожидала, что могу вот так, запросто, оказаться на улице. В прямом смысле этого слова.

- Так куда ты собралась с котомкой? – продолжал Алик выпытывать из меня правду.

Я проглотила противный комок, мешавший и дышать, и говорить, и коротко ответила:

- В гости.

- В гости с таким лицом не едут. Алиш, что случилось? – в его голосе было столько теплоты и сочувствия, а у меня на душе так безнадежно холодно и пусто, что я снова расплакалась.

Он сел рядом со мной на лавку и по-дружески положил руку мне на плечи.

- А кто говорил, что не бывает безвыходных ситуаций? Рассказывай, и мы вместе решим любую проблему.

Я покачала головой. То решение, которое мне предложили родственники и которое сейчас мог бы озвучить Алик, мне не подходило. А другое решение никак не появлялось.