Из поколенья в поколенье яд…»

«…держать!» – откликнулся, как эхо, рулевой.

В этом месте я привычно сделал драматическую паузу, и спустя пару секунд вся палуба уже восторженно рукоплескала мне. Не хлопала одна лишь гимнастка. Она смотрела на меня по-кошачьи оценивающе, одновременно с любопытством и ревностью.

Это, как вы уже догадались, и была Руслана Лемурова.

В программе прогулки на яхте всегда предусмотрен обед, во время него Мавританский с гимнасткой и подсели ко мне поболтать. Тогда-то я и узнал от них все подробности про их мистерию и репетиции на Кипре. В свою очередь, поделился и собственными впечатлениями от театрального фестиваля этого года.

К тому времени по приглашению других театральных трупп, ранее также побывавших на моих экскурсиях, я успел уже посмотреть несколько спектаклей. На открытии фестиваля в пафосском Одеоне я в полной мере насладился режиссёрской работой Яши Кочели со Словенским национальным театром «Нова Горица»: они показали трагедию Еврипида «Троянки» с Марютой Сламич в роли Гекубы – эта антивоенная постановка собрала самые восторженные отзывы прессы и зрителей! Там же, в древнем Одеоне, я побывал и на инновационном спектакле «Вакханки» японского режиссёра Изуми Ашизавы, попытавшегося соединить приёмы традиционного японского театра Но с классической древнегреческой драмой. Плюс в античном театре Куриона я видел уморительную комедию Аристофана «Лисистрата» в исполнении итальянской труппы Туллио Соленги с великолепной Элизабеттой Поцци в главной роли – о том, как главная героиня с помощью женской «сексуальной забастовки» смогла остановить войну между Спартой и Афинами, и постановку «Ифигения в Авлиде» Янниса Калаврианоса из Национального театра Северной Греции про то, как царь Агамемнон перед походом на Трою хотел принести в жертву богам собственную дочь.

Уж лет пять как я перестал быть заядлым театралом, но признаюсь: каждый из этих спектаклей мне понравился – время на них я потратил не зря. И когда Мавританский поделился со мной идеей своей мистерии, соединявшей греческий миф с советским шлягером, я, напустив на себя вид знатока, не без скепсиса провёл аналогии между его замыслом и тем, что уже показали на фестивале японцы:

– Так это же смешение жанров! Симбиоз! Я такое здесь уже видел!

Мавританский закивал головой:

– Да-да, мы тоже хотим удивить публику! Тем более, что у нас есть такая замечательная актриса! – и он кивнул на свою балерину.

– А, скажите, стихи Сефериса, что вы читали сегодня, – вы их сами перевели? – неожиданно спросила она меня.

– Нет, что вы, – зарделся я. – Это перевод Ильинской.

– Какой Ильинской? – Тут же ревниво встрепенулась она: – Не той ли, что из грыжевского театра – давеча играла здесь в «Дездемоне»?

– Да нет же! Ту зовут Светлана, и она не знает языков. Я имел в виду Софью Борисовну Ильинскую – профессора янинского университета.

– А откуда вы знаете про Светлану? – подозрительно посмотрела на меня Лемурова.

Тут я прикусил губу, поняв, что сболтнул лишнего: своё знакомство с актрисой Светланой Ильинской мне совершенно не хотелось афишировать, и на то были свои веские причины. Пришлось им рассказать, что ровно за день до этого здесь же, на яхте, я столкнулся с ней на такой же экскурсии, которую проводил для актёров из труппы театра режиссёра Юлиана Грыжева.

На самом деле Светлана Ильинская была бывшей – первой и единственной – женой моего нижегородского приятеля Игоря Скромного, пару лет назад без вести пропавшего во время своей журналистской командировки в Лашман. Эту историю долго здесь рассказывать, да и, наверное, незачем: её подробно описал с моих слов в книге «Фарфоровый чайник в небе» кинорежиссёр Георгий Молоканов. Правда, под псевдонимом и, как это часто бывает у режиссёров, многое там переврал и напутал. Хотя суть изложил верно: косвенно я был причастен к гибели журналиста Игоря Скромного в лашманских болотах.