Мужчина цепко оглядел тесный и душный шатер, поморщился и скомандовал: 

- Выносите деда. И ты выходи, парень. 

Яхо вышел, недоверчиво косясь на человека в тончайшей белоснежной рубашке с засученными рукавами и шитом бисером елеке[3]. 

- Мертв, - хладнокровно заявил гость, и Яхо не выдержал, заревел. Он подозревал, что так оно и есть, но верить не хотел. 

Лекарь опустился перед ним на колени и заглянул в глаза: 

- Не реви, парень, большой уже. Сколько лет? Как зовут? 

- Яхо, - всхлипнул мальчик. - Мне почти девять. 

- Давно дед болел? – обратился гость к Яхо, игнорируя и арына, и его сыновей, стоящих рядом. 

-Три дня не вставал. 

-Чем лечили? 

Яхо сглотнул, но сказал чистую правду:  

- Арын сказал – помрет и ладно. 

- Прекрасно, – язвительно заметил мужчина, поднимаясь. – И это после того, как я во все станы прислал необходимые настои от лихорадки. И при том, что отсюда до Галаада день пешком, а на коне и вовсе несколько часов. Лекаря вызвать – проще простого.  

Яхо смотрел на лекаря во все глаза. Неужели это тот самый – Аяз Кимак? У которого жена из Галлии? У которой братья летать умели? 

Яхо осмелился тронуть его за рукав: 

- Господин Кимак, а правда, что у вас жена из Галлии? 

- Да. 

- А ее братья... они умеют летать? 

Лекарь уставился на мальчика с искренним недоумением, а потом наморщил лоб. 

- Летать? Разве что с башни вниз головой. Или ты о другом? 

- Я слышал, что они мастерили крылья... 

- А! Летать никто не умеет, Яхор. Но братья Оберлинги работают над этим. Я слышал, что канцлер Браенг мечтает сконструировать летательный аппарат. 

- Скажите, а я мог бы? Что мне сделать, чтобы поехать в Галлию учиться? 

- Похвальное желание, – кивнул Аяз. – Мальчик чей? 

От него, конечно, не укрылись и синяки на голых плечах ребенка, и лохмотья, в которые он одет, и дикая худоба. 

- Ничей, - неохотно сказал арын. - Сын ветра. 

- Ясно. Яхо я забираю. А с вами будет хан разговаривать, готовьтесь. 

 *** 

Яхо не мог поверить своему счастью – его оставили в доме лекаря, да еще в школу отвели, где он очень быстро выучился читать и писать. Жена лекаря Виктория приняла его тепло, будто собственного сына. Аяз предложил мальчику посещать с ним больных, памятуя, что старший, Раиль, именно в этом возрасте начал интересоваться медициной. Яхо болезни и раны не нравились, но отказываться он не стал. Если приемный отец так сказал – кто такой он, Яхо, чтобы возражать? 

И хотя никаких талантов в медицине мальчик не проявил, в первую же неделю придумал заместо носилок использовать кровать на колесиках, да еще рычажок к ним приделал, чтобы можно было их застопорить и поставить в любой палате. А чтобы на второй этаж поднимать больных, можно специальные перила сделать, которые на петли поставить и откидывать поверх лестницы при необходимости. А для тех, кого нельзя по лестнице катать, с энтузиазмом принялся мастерить рычажный подъемник на блоках. Вычитал в какой-то книге, что древние народы на такой штуке царей поднимали, и подумал – а отчего бы больных лежачих так не поднимать, уж они ничем не хуже древних царей. 

Аяз на мальчишку нарадоваться не мог. Он прекрасно понимал, что Яхо – талант, каких мало, и нанял ему учителя галлийского языка, потому что прямая дорога ему в университет Галлии, да не просто в университет, а на техническую кафедру, прямиком в подчинение канцлера Браенга, который слыл любителем всяческих механизмов. За канцлером был долг, и Аяз знал, что Браенг не откажется мальчика принять к себе. 

Но в университет принимали с четырнадцати, и пока у Яхора было время научиться многим вещам. И время пожить так, как живут счастливые дети: играть с друзьями на улице, бегать по крышам, спать в теплой постели и есть досыта. Он ведь в своем стане ничего, кроме работы и колотушек, не видел. Пока дед был жив, хоть как-то защищал своего внука, а после его смерти Яхора ничего хорошего не ждало. Он впервые на санках с горки прокатился здесь, в Ур-Тааре, впервые помылся в настоящей ванной, впервые получил деньги за свою работу – уж Аяз позаботился, чтобы труд мальчика в больнице оплачивался.