– Там. – Капитан ткнул палкой в рассветный полумрак: нагромождение бревен, старых пачек сплоточной проволоки. – Как к деревне подниматься.

– Еленка! – крикнул Сергей. – Еленка!..

Прислушались: ответа не было. Иван снова зашагал – напролом через завалы сохнувших на берегу топляков.

– Еленка! – еще раз крикнул Сергей. Послушал, догнал Ивана. – Может, она на баржу спать ушла, к старикам?

Иван молча шел впереди, больше обычного приволакивая ногу. Сергей еле поспевал за ним.

Старики уже поднялись. Хозяйка растапливала печку, шкипер шуровал наверху: к началу рабочего дня приходили к барже катера за тросами, сплоточной проволокой, цепями.

– Куда спешишь, Иван Трофимыч? – весело окликнул он. – Старые троса я без очереди выдаю.

– Еленка не у тебя, Григорьич?

– Потерял? – рассмеялся шкипер. – Ну, Иван, ну, орел.

– Пропала она, Игнат Григорьич, – тихо сказал Иван, обессиленно опустившись на кнехт. – Ночью-то обидел я ее…

Дружок, повизгивая, радостно тыкался в колени. Рыжий, злой как черт кот Васька лениво дремал на крыше, одним глазом наблюдая за собакой.

– Вот дела, – растерянно протянул шкипер. – Лишку она вчера хватила, это точно.

– Может, заявить куда? – Иван вскочил, прошелся. – Может, в реке искать?

– Не дури, Иван, и голову не теряй, – строго сказал старик. – Заводи катер да сбегай к Василию: там она может быть. А нет…

– Ясное дело, у Лиды она! – радостно крикнул Сергей. – И как это мы сразу не сообразили.

Возвращались – затон уже работал. Первые катера требовательно сигналили, отваливая от причалов; грохотали цепи на подъемном кране – «Гансе», как его называли здесь; сиплыми, сорванными голосами костерили кого-то плотовщики.

– Иван Трофимыч, за баржой давай! – крикнули из диспетчерской. – Под погрузку просят!

– Погоди! Тридцать минут погоди!..

Еленки на катере не было. Иван завел мотор, крикнул помощнику, чтоб отдал чалку. Сергей спрыгнул на затопленную баржу и тут увидал Еленку: она стояла на берегу, словно раздумывая, идти ли на катер.

– Есть пропажа, капитан! Нашлась!..

Иван выскочил из рубки, больно ударившись ногой о высокий комингс. Увидел, полез закуривать, смахнув со лба выступивший вдруг пот.

– Где гуляла? – сердито спросил Сергей.

Еленка незряче глянула, прошла мимо. Платье было измято, лицо осунулось, синие круги легли под глазами. Мужчины переглянулись.

– Иди за нарядом, – устало сказал Иван.

Спустился в кубрик. Еленка сидела в углу, сгорбившись, сунув ладони между колен. Глядела в пол, в одну точку, и Иван, как ни старался, не мог поймать ее взгляда.

– Ты где была?

Еленка не ответила, не шевельнулась. Иван потоптался, буркнул:

– Ладно, завтрак готовь. Сейчас за баржой пойдем.

Она подошла к печке, присела перед ней да так и застыла, словно забылась.

– Мы, понимаешь, всю ночь с Сергеем бегали.

– С Сергеем?

– Тебя искали!.. – Иван обрадовался, что она заговорила, заулыбался. – Весь берег обскакали, наорались до хрипоты. У стариков были.

– Зачем?

– Думали, у них ты.

– Бегали зачем, спрашиваю? Не надо за мной бегать, не маленькая.

Она говорила устало, равнодушно, словно не с ним, а с кем-то посторонним. Он больно почувствовал это, замолчал. Еленка медленно – щепочку за щепочкой – клала растопку. Много клала: больше, чем надо.

– Ты это… не сердись, – тихо сказал он. – Нельзя так, понимаешь, не дети.

Она подожгла растопку, прикрыла дверцу.

– Не пойму: прощения просите, что ли?

– Ты где ночевала? – нахмурившись, спросил он.

– А вам что за дело, Иван Трофимыч? – Она впервые посмотрела на него, и он увидел ее пустые, словно высушенные глаза. – Вы мне не свекор, не отец. Что вам-то за интерес?